Ответы на засыпку

— Я даже в школу уже бежать собирался, — будто нарочно, подтвердил он мою догадку.

«Ну, ну, — с болью вертелось у меня в голове. — Значит, он надеялся избежать звонка мне. И лишь крайние обстоятельства вынудили».

— Сейчас. Погоди, — произнесла я вслух. — Блокнот из сумки достану.

Сумка моя осталась в коридоре под вешалкой. Я бесшумно отперла замок и, выбравшись на цыпочках в коридор, прислушалась. Бабушки не было. То ли она сидела на кухне, то ли в своей комнате.

Схватив сумку, я вернулась к себе и, снова заперев дверь, продиктовала Климу расписание. После чего мы еще немного поболтали. Он говорил обо всем, кроме планов на ближайшую субботу. Наконец мне это надоело, и я решила предпринять лобовую атаку:

— Кстати, Клим, не возражаешь в субботу собраться у меня? Ну, как обычно: Зойка, Тимка, Будка.

— Зойка? Тимка? Будка? — он явно растерялся.

И тут я усилила натиск:

— Ну, если не хочешь вместе со всеми, можем вдвоем куда-нибудь пойти.

На том конце провода возникла затяжная пауза. Затем Клим, явно тщательно подбирая слова, медленно начал:

— Ты извини, но в эту субботу вряд ли получится. Предки совсем заколебали. Тащат с собой в какие-то нужные им гости. Рад бы, но никак не могу отказаться.

У меня на мгновение пропал дар речи. Я ожидала от него чего угодно, но не такого наглого и гадкого вранья. Мне все-таки удалось выдавить из себя:

— Не можешь — так не можешь.

— Вот в следующую субботу обязательно состыкуемся, — весело произнес он. — Ну, пока. Пойду домашку делать. И Женьке телефон требуется.

И, даже не дождавшись моего «до свидания», он бросил трубку.

Неужели люди вдруг, в один момент, могут стать настолько другими? Клим сейчас со мной разговаривал, как раньше с Адаскиной, когда собирался пойти куда-нибудь со мной вдвоем, а она увязывалась. А теперь создавалось такое впечатление, что он хочет от меня поскорее отделаться. И, наверное, именно поэтому не пожелал ходить в Театральную студию. Конечно же. Но что могло произойти всего за один день? Вернее, всего за несколько часов? Тридцать первого августа вечером мы с ним разговаривали абсолютно как обычно. Никаких намеков. А утром первого Клима будто бы подменили. Бесик, тихо поскуливая, вновь принялся вылизывать мне лицо. Кажется, он в самом деле чувствует, что со мной происходит. А я продолжала ломать голову над неразрешенной загадкой, вновь и вновь мысленно прокручивая события последних двух дней.

Слезы у меня успели высохнуть, и теперь я даже плакать уже не могла. Однако настроение от этого не улучшилось. Я встала и побрела на кухню попить. Там за столом угрюмо сидела бабушка. При моем появлении она демонстративно поднялась на ноги и, поджав губы, ушла к себе.

Мне даже стало немного смешно. Дулась моя бабушка хуже Зойки. В общем, я пошла за ней и попросила прощения. Хоть тут удалось что-то исправить. К счастью, бабушка у меня отходчивая. А ненужных вопросов она задать не успела, потому что вернулись с работы родители.

На следующее утро как-то так получилось, что я пришла в школу задолго до начала уроков. Зойку я решила во дворе не ждать. Тем более что начал накрапывать мелкий дождик, а зонтик я с собой не взяла.

Поднявшись на наш этаж, я прошла гулким пустым коридором в туалет и там неожиданно обнаружила, что у меня поехали новые колготки. Вот уж, действительно, не везет так не везет! Стоя в кабинке, я размышляла, как выйти из положения. То ли домой сбегать, времени наверняка хватит, то ли вообще снять колготки, благо погода стоит еще теплая, а у меня где-то в сумке есть запасные гольфы.

Однако решить я ничего не успела. Дверь громко хлопнула, и до меня донесся голос Гальки Поповой:

— А как ты думаешь, Агата о чем-нибудь догадывается?

Я замерла. Даже старалась почти не дышать.

— Естественно, нет, — услыхала я презрительный голос Мити́чкиной. — Эта дура вообще никогда ни о чем не догадывается. А если даже и догадалась, то еще лучше. Меньше воображать о себе будет. А то они с Адаскиной ходили и думали, что мальчишки всегда только с ними будут.

— И просчитались, — льстиво захихикала Галька.

— Еще как! — довольным голосом продолжала Мити́чкина. — Нужны им какая-то Зойка из подворотни и эта коса на кривых ногах.

Судя по донесшимся до меня звукам и восторженным похихикиваниям Гальки Поповой, Мити́чкина, кривляясь, прошлась перед ней, изображая меня. Я совершенно обалдела от того, что услышала. У меня кривые ноги? Никто еще мне такого в жизни не говорил. Вот коса у меня и впрямь до сих пор сохранилась. У единственной в классе. Я уже несколько раз порывалась отрезать ее, но меня все отговаривают. В том числе, между прочим, и Зойка.

— А Клим-то, Клим, — столь же довольным голосом, что и прежде, продолжала Мити́чкина. — Я только пальцем его поманила — и порядок.