Овернские влюбленные

- Дорогой мой Лепито, позвольте мне как старшему сказать вам, что из-за своей романтической любви вы впутались в очень темную историю. Вам бы следовало усвоить персидскую поговорку: "Никогда не открывай дверь, если не уверен, что сможешь ее закрыть".

- И что это значит?

- Зачем вы пытались убить Соню Парнак?

Увидев, какое впечатление произвели эти слова на Франсуа, Лакоссад подумал, что вряд ли этот парень виновен.

- Она... она...

- Нет, убийца не достиг цели.

- Благодарю Тебя, Господи!

- Вы встречались с Соней Парнак в саду сегодня ночью?

- Да.

- С какой целью?

- Мне очень нужно было с ней поговорить.

- Вы что, поссорились?

- Этого просто не может быть! Никогда!

- Во сколько вы расстались?

- Не знаю... часов в одиннадцать... минут десять двенадцатого. Мы провели вместе всего несколько минут. Она ранена?

- Насколько я узнал по телефону от комиссара, рана пустячная.

- Но когда же это случилось?

- Почти сразу после того, как вы ушли.

- И кто же это сделал?

- Мы думали, признаться, что вы.

- Как мило с вашей стороны!

- Просто тогда все встало бы на свои места. Но, насколько я вижу, мы ошиблись. О вашем свидании никто не знал?

- Сами понимаете...

Внезапно вспомнив о Мишель, Франсуа запнулся.

- Вы о ком-то подумали? - насторожился Лакоссад.

- Нет-нет, а Соня ничего не сказала?

- В полубреду она, похоже, обвиняла какого-то молодого человека, а может быть, девушку, - трудно сказать.

- Девушку?

- Как вы думаете, кого она могла иметь в виду?

- Не знаю. Просто не могу себе представить.

- Вы, конечно, врете, Лепито, но это не имеет значения. Ваше молчание говорит куда больше, чем любая история, сочини вы ее, чтоб кого-то выгородить. До скорого.

Легкими шагами спускался Лакоссад по лестнице. Опыт, приобретенный им за время работы в полиции, говорил ему: Франсуа невинен, как выпавший из гнезда птенец.

У последней ступеньки лестницы инспектора караулила бледная, с лихорадочно сверкающими глазами мадам Шерминьяк. Ни слова не говоря, она ухватила полицейского за руку, втащила к себе в комнату и, плотно закрыв дверь, задвинула засов. Лакоссад много повидал за время службы, но такое, надо признать, с ним произошло впервые.

- Садитесь, господин инспектор...

Лакоссад повиновался.

- Хотите капельку ратафии?

- Нет, спасибо.

- Тогда, если позволите, я тоже сяду.

- Прошу вас.

- Господин инспектор, я слышала все, что вы рассказали мсье Лепито.

- Вот как? Вы нас подслушивали?

- Только ради него.

- Ну-ка, ну-ка, объясните, в чем дело.

- Франсуа не любит ту женщину, с которой он виделся в саду!

- Но почему в таком случае...

- Это она заставила его прийти! Хотела посмеяться над его простотой и наивностью! А может, попросить о какой-то услуге... Он так любезен, так услужлив! Во всяком случае, если эта Соня (между нами говоря, такое имя годится только какой-нибудь певичке из кабаре), так вот, если она говорила вам, будто Франсуа ее любит, это наглая ложь!

- Откуда вы знаете?

- Просто его сердце уже занято.

- Вот как?

- Женщиной старше его, но еще красивой и сумевшей сохранить девичью душу, несмотря на вдовство.

- Это, конечно, вы? - прошептал Лакоссад.

- Я, - чуть слышно выдохнула мадам Шерминьяк.

- И вы уверены в его чувствах?

- Я женщина, господин инспектор. Франсуа не осмелился пока объясниться, да и я сама, из вполне понятного целомудрия, не сочла нужным разжигать страсти... И потом, молодой человек беден... а он, наверное, догадывается, что у меня есть кое-какие средства... и это, конечно, мешает ему открыть сердце... Франсуа боится, что его сочтут корыстным...

- Но он же ничего вам не сказал, откуда...

- Ах, это молчание так красноречиво! Вы когда-нибудь любили, господин инспектор?

- Как все, мадам, как все...

- Тогда вы должны понимать, какие муки испытывает Франсуа! Он может умереть!

- Успокойтесь, мадам, еще Маргарита Наваррская писала, что "любовная болезнь убивает лишь тех, кому и так пришло время умирать".

- Я никогда не слыхала об этой даме, но, должно быть, она не очень-то разбиралась в любви!

- История утверждает обратное. А могу я спросить, почему вы сами не поговорите с Франсуа, если настолько уверены в его чувствах? Вы ведь, кажется, чуть-чуть постарше?

- Вы думаете, я могу так поступить, не нарушив законов благопристойности?

- Совершенно убежден в этом.

- Спасибо, господин инспектор! Вы указали мне, в чем мой долг. Уж я сумею защитить Франсуа от всяких интриганок!

Покинув улицу Пастер, Лакоссад из первого попавшегося кафе позвонил комиссару Шаллану.

- Господин комиссар? Это Лакоссад. Я только что от Лепито. Не думаю, что он как-то замешан в покушении на мадам Парнак. Говорит, правда, будто об их свидании никто не знал. Врет, конечно.

- Не беспокойтесь, в доме Парнаков мне тоже наврали. Я имею в виду крошку Мишель. Не удивлюсь, если тот, кого не хотел назвать ваш приятель, и моя маленькая лгунья - одно и то же лицо... Пойдите-ка поболтайте с ней, Лакоссад, а потом зайдите ко мне домой - а я как раз соберусь на похороны.

- Договорились. Я скоро приду.