Овод

What it comes to, then, is practically this: if I cut out the personalities and leave the essential part of the thing as it is, the committee will very much regret that they can't take the responsibility of printing it. If I cut out the political truth and make all the hard names apply to no one but the party's enemies, the committee will praise the thing up to the skies, and you and I will know it's not worth printing.	Положение, следовательно, таково. Если я выброшу все личные нападки и оставлю самую существенную часть как она есть, комитет выразит сожаление, что не сможет напечатать этот памфлет под свою ответственность; если же я пожертвую правдой и направлю все удары на отдельных врагов партии, комитет будет превозносить мое произведение, а мы с вами будем знать, что его не стоит печатать.
Rather a nice point of metaphysics: Which is the more desirable condition, to be printed and not be worth it, or to be worth it and not be printed?	Вопрос чисто метафизический. Что лучше: попасть в печать, не стоя того, или, вполне заслуживая опубликования, остаться под спудом?
Well, signora?"	Что скажет на это синьора?
"I do not think you are tied to any such alternative.	- Я не думаю, чтобы вопрос стоял именно так.
I believe that if you were to cut out the personalities the committee would consent to print the pamphlet, though the majority would, of course, not agree with it; and I am convinced that it would be very useful.	Если вы отбросите личности, комитет согласится напечатать памфлет, хотя, конечно, многие будут против него. И, мне кажется, он принесет пользу.
But you would have to lay aside the spitefulness.	Но вы должны смягчить тон.
If you are going to say a thing the substance of which is a big pill for your readers to swallow, there is no use in frightening them at the beginning by the form."	Уж если преподносить читателю такую пилюлю, так не надо отпугивать его с самого начала резкостью формы.
He sighed and shrugged his shoulders resignedly.	Овод пожал плечами и покорно вздохнул:
"I submit, signora; but on one condition.	- Я подчиняюсь, синьора, но с одним условием.
If you rob me of my laugh now, I must have it out next time.	Сейчас вы лишаете меня права смеяться, но в недалеком будущем я им воспользуюсь.
When His Eminence, the irreproachable Cardinal, turns up in Florence, neither you nor your committee must object to my being as spiteful as I like.	Когда его преосвященство, безгрешный кардинал, появится во Флоренции, тогда ни вы, ни ваш комитет не должны мешать мне злословить, сколько я захочу.
It's my due!"	Это уж мое право!
He spoke in his lightest, coldest manner, pulling the chrysanthemums out of their vase and holding them up to watch the light through the translucent petals.	Он говорил самым небрежным и холодным тоном и, то и дело вынимая хризантемы из вазы, рассматривал на свет прозрачные лепестки.
"What an unsteady hand he has," she thought, seeing how the flowers shook and quivered. "Surely he doesn't drink!"	"Как у него дрожит рука! - думала Джемма, глядя на колеблющиеся цветы. - Неужели он пьет?"
"You had better discuss the matter with the other members of the committee," she said, rising. "I cannot form any opinion as to what they will think about it."	- Вам лучше поговорить об этом с другими членами комитета, - сказала она, вставая. - Я не могу предугадать, как они решат.
"And you?" He had risen too, and was leaning against the table, pressing the flowers to his face	- А как бы решили вы? - Он тоже поднялся и стоял, прижимая цветы к лицу.
She hesitated.	Джемма колебалась.
The question distressed her, bringing up old and miserable associations.	Вопрос этот смутил ее, всколыхнул горькие воспоминания.