Ожерелье

Но что же ей делать? Ей нужно было добраться до Северной Дакоты. Она не могла просто вернуться домой.

— Сколько вы можете заплатить мне за машину? — спросила она.

— Честно говоря, мэм, это мне еще придется платить за то, чтобы эвакуировать вашу машину на свалку. В ней нет ни одной детали, которая могла бы кому-нибудь пригодиться.

— Сегодня я поставила новые шины.

Тина посмотрела вниз:

— Хорошо, я дам за них сто долларов.

Сьюзен кивнула. Она посмотрела на поврежденный бампер, затем положила руку на темно-зеленый капот машины и осторожно потерла его. Он был ледяной на ощупь.

— Бедная Джульетта, — произнесла она.

Тина вопросительно посмотрела на Сьюзен.

— Так моя дочь назвала эту машину. Я отвезла ее в школу на этой машине в тот день, когда она умерла.

Тина подыскивала слова, потом наконец сказала:

— Мне очень жаль. Может быть, это и хорошо, что ты избавишься от этого автомобиля. Плохие воспоминания.

— Нет, это лучшие воспоминания в моей жизни.

Сьюзен полезла в карман за ключом от машины, потом вспомнила, что отдала его Тине. Она чувствовала себя рассеянной и никак не могла привести себя в порядок.

— Ключи у вас?

Тина протянула ей ключи, и она открыла багажник. Достала свой старый чемодан.

Она не могла позволить себе заплатить восемьсот сорок долларов за самолет даже после того, как получила сотню за шины. У нее не осталось бы денег ни на еду, ни на что другое. И как она вообще доберется отсюда до аэропорта Олбани?

— Где ближайшая автобусная станция? — спросила Сьюзен.

Тина колебалась, раздумывая:

— Наверное, в Гловерсвилле.

Сьюзен вспомнила, как проезжала мимо знака, на котором было написано, что Гловерсвилл находится в сорока километрах отсюда. «Ну а какой у меня есть выбор?» — подумала она, поднимая чемодан.

Тина посмотрела на нее и сказала:

— Я бы попросила одного из моих парней подвезти тебя, но у нас действительно все забито и свободных людей сейчас нет.

— Не беспокойтесь. Я доеду автостопом.

Тина полезла в карман за пачкой купюр и вытащила пять двадцаток:

— Вот, держи.

— Спасибо, я очень благодарна.

Затем Сьюзен протянула руку и любовно постучала по капоту своей машины:

— Пока, Джульетта.

Она кивнула на прощание Тине и покатила чемодан к выходу из мастерской.

Теперь ветер дул с севера, и небесная синева снова превратилась в серую хмарь. Сьюзен плотнее обернула вокруг шеи шарф цвета морской волны, который связала для нее мама. До 29-го шоссе было примерно полкилометра. Она встала на перекрестке и подняла большой палец.

Ладно, может быть, она не сможет посмотреть на Ниагарский водопад. Но, черт возьми, она обязана добраться до Северной Дакоты.

Позади себя Сьюзен услышала, как Тина пробормотала: «Твою же мать». Вероятно, что-то случилось. Затем она услышала, как та кричит ей:

— Да подожди ты!

Сьюзен обернулась и увидела, что к ней направляется хозяйка мастерской. Уже через три минуты она забиралась на переднее сиденье пикапа «Форд», принадлежащего Тине. И они двинулись в сторону автобусной станции Гловерсвилла.

Когда они выехали на шоссе, Сьюзен сказала:

— Я действительно благодарна вам за помощь.

— Так почему же ты так загорелась желанием попасть в Северную Дакоту? — спросила Тина.

Сьюзен рассказала ей. Тина была так потрясена, что отвела взгляд от дороги и чуть не врезалась в лесовоз.

После того как Тина вернулась в свою колею, она сказала:

— С таких парней, которые связываются с маленькими девочками, мы должны живьем сдирать кожу и оставлять их в пустыне на съедение койотам.

Сьюзен кивнула. Она посмотрела в окно на одинокую рощицу рогоза, окаймляющую небольшой пруд справа от них, и подумала о Чудовище.

Иногда по ночам она лежала в постели, и ей казалось, что Чудовище находится прямо там, в комнате, рядом с ней. Его лицо было таким, каким оно было в день открытия процесса, когда он впервые вошел в зал суда и пристально посмотрел на нее. Их глаза встретились, и его взгляд был таким чертовски озадаченным. Его глаза казались грустными, даже сочувствующими, а не злыми или насмешливыми, как она ожидала.

— Я хочу спросить его, почему он это сделал, — произнесла Сьюзен.

— Потому что он гребаный псих, вот почему.

— Но почему он выбрал мою дочь? Почему она?

Тина нахмурилась, сбитая с толку:

— Я думала, ты сказала, что он признался в том, что сделал.

— Да, признался. Я имею в виду, потом он попытался взять свои слова обратно и заявил, что он этого не делал, но в итоге, да, он признался.

— Так разве он не сказал в своем признании, почему выбрал именно ее?

Сьюзен подергала себя за ухо.

— Он сказал, что это потому, что ему понравилось ожерелье Эми. Но на самом деле это какая-то бессмыслица. Как он вообще мог увидеть ожерелье с другой стороны улицы?

Странно, но во время суда ей не пришло это в голову. Адвокат Чудовища никогда не поднимал эту тему.