Ожерелье

— Кто-нибудь может подтвердить, что он был там все это время?

Сьюзен почувствовала, что снова теряет терпение:

— Я уверена, что его машина стояла на дорожке перед домом, так что, если кто-нибудь проходил мимо, они ее видели. Но этот дом находится в конце улицы, немного в стороне от леса, так что… — Она пожала плечами.

Паппас слегка приподнял брови:

— Значит, ваш муж все это время там пробыл один.

С нее было достаточно. Она положила руку на запястье Паппаса. Ей сразу же стало смешно, потому что теперь, когда они остались вдвоем в комнате, этот жест выглядел достаточно интимным. Но руку она не убрала.

— Офицер, не тратьте на это время. Я клянусь, что мой муж не насиловал и не убивал нашу семилетнюю дочь. Вам нужно найти человека, который это сделал.

Паппас посмотрел на Сьюзен, его взгляд смягчился. Она убрала руку с его запястья.

— Мэм, — сказал он, — у нас с женой две дочери. Шесть и восемь лет.

Он накрыл руку Сьюзен своей рукой:

— Я или найду этот кусок дерьма, или умру, пытаясь его найти.

Глава пятнадцатая. Понедельник, 29 ноября, наши дни

Когда в час ночи автобус подъехал к станции Буффало, голова Сьюзен гудела от усталости и замешательства. Оглядываясь назад, теперь она была почти уверена, что ее деньги присвоил бородатый парень на вокзале в Гловерсвилле. Может быть, ей следует извиниться за то, что она ложно обвинила своих попутчиков.

Но она так смутилась, что ничего не сказала ни водителю, ни другим пассажирам. Просто вышла из автобуса и забрала свой чемодан. Все украдкой смотрели на нее, не желая вступать с ней в разговор.

Она вкатила чемодан на станцию и огляделась. В глаза ударил яркий свет, в помещении пахло средством для уборки. На литых пластиковых стульях в ожидании сидели неудачники всех возрастов, рас и телосложения. По углам, прислонившись к стене, стояли несколько мужчин, которые выглядели так, словно охотились за добычей. Один из них, с большим кадыком, пристально наблюдал за Сьюзен, словно обдумывая план дальнейших действий.

Она подошла к билетной кассе и увидела большой плакат, на котором были перечислены все города Нью-Йорка, которые обслуживал «Грейхаунд». В глаза бросилось название «Тамарак». Но затем она отвернулась, желая забыть обо всем, связанном с Дэнни.

Она нашла расписание автобуса, идущего на запад, и увидела, что он отправится только в девять утра. Через восемь часов! Что же мне делать? Ей было некуда идти, и она не просто устала, но и проголодалась. Из пропитания у нее были маленький пакетик с арахисом, шоколадные чипсы и сладкая сушеная клюква, которую положила ей в сумку мама. У Сьюзен не было ни гроша в кармане, если не считать трех долларов мелочи в кошельке…

— Простите, — произнес женский голос позади нее.

Она обернулась. Это была молодая женщина из автобуса с каштановой челкой почти до глаз, несущая на руках спящую малышку.

— Когда отправляется ваш следующий автобус? — спросила женщина. Ей не было даже двадцати.

— В девять утра.

— Вам нужно где-то переночевать. Я живу всего в пяти кварталах отсюда.

Сьюзен посмотрела на нее, держащую на руках ребенка, и решила довериться ей.

— Спасибо.

По дороге к жилищу новой знакомой Сьюзен узнала, что ее зовут Марла, а малышку — Софи. Оказалось, что Марла тоже работала в закусочной, как и Сьюзен. Через несколько кварталов они подошли к стрип-клубу с мигающей красной неоновой вывеской «Девочки, девочки, девочки».

— Дом, милый дом, — сказала Марла. — Я живу наверху.

Сьюзен не совсем была уверена в том, что поступила правильно, согласившись прийти в это злачное место. Но ей совсем не хотелось возвращаться на автобусную станцию в одиночестве. Они открыли входную дверь и вошли в клуб. Из колонок доносился какой-то смутно знакомый хип-хоп-хит, на сцене танцевала, а вернее, покачивалась крупная женщина с большой грудью. От громкой музыки Софи проснулась и заплакала.

Поздним вечером понедельника на такое шоу собралось всего восемь или девять посетителей. Здоровенный вышибала-филиппинец приветственно помахал Марле и не обратил никакого внимания на то, как они с Сьюзен прошли мимо стриптизерши через весь клуб. Далее они оказались в темном коридоре, поднялись по скрипучей лестнице. Сьюзен тащила свой чемодан, а Марла несла плачущего ребенка.

— Все хорошо, милая, — ворковала она. — Мы почти пришли домой.

Марла открыла дверь и пригласила Сьюзен пройти в маленькую однокомнатную квартиру. Во вспышках красно-неонового света за окном Марла понесла Софи на кухню за молоком и печеньем. Вскоре малышка успокоилась и повеселела. Наблюдая за ними, Сьюзен решила, что, возможно, несмотря на место их обитания, у Марлы и Софи была не такая уж плохая жизнь.

— А вы хотите есть? — спросила Марла.

— Ну…

Марла улыбнулась:

— Это значит «да», верно же? Я умираю с голоду. У нас есть хлопья с изюмом, если вы не против.

— Хлопья — это здорово, — ответила Сьюзен.

Все трое уселись за стол, жадно поглощая хлопья, изюм и молоко. Никогда в жизни Сьюзен не получала такого наслаждения от еды.