Ожерелье княжны Гальшки

Илья же был счастлив, что появилась возможность поговорить с женой. Будто сам Бог помогал ему в этом.

На удивление, речь князя становилась все более осознанной.

Наконец он спросил:

— Как наш сын?

Она подумала, что Илья потерял чувство реальности, хотела сказать, что сын еще не родился. Но, оказалось, Илья мыслит трезво:

— Он дает о себе знать?

— Постоянно чувствую его.

— Только… — Илья замолчал.

И Беата догадалась, о чем он теперь думает. Попыталась успокоить:

— Все будет хорошо. Поправишься…

— Хорошо, но без меня, — ответил удрученно.

— Ты мне не веришь?

— Не надо об этом. Я хочу, чтобы наш сын был счастлив.

— Он будет счастлив, если ты…

Она не договорила, потому что Илья, догадавшись, что интересует ее, сказал:

— Не волнуйся, дорогая. Завещание написано, Ничего тебе не сказал только потому, что брат дал четное слово познакомить тебя с ним. А брату я верю.

У Беаты отлегло на душе.

— Но хотелось бы попросить тебя, — Острожский внимательно посмотрел на нее.

— О чем?

— Дай слово, что ты не перетянешь сына в свою веру.

Понимая, что нельзя у постели умирающего плохо думать о нем, она все же не удержалась, появилась злорадная мысль: «Опять за свое! Одной ногой уже в могиле, а каким был, таким и остался!» И попыталась уговорить его:

— А разве мы не одной веры?

— Не понял. Я — православный, ты — католичка.

— Но ведь мы оба — христиане.

Казалось, этим аргументом Беата должна убедить его. Но он даже заерзал на кровати, откуда и силы взялись:

— Православный я!

— Успокойся. Я ничего против этого не имею.

— Но ты так и не ответила.

Беата задумалась. Ей очень не хотелось утвердительно отвечать на то, о чем просил Илья. Но она боялась, что, если не даст такого слова, он может потребовать у брата завещание и переписать его. Конечно, при этом сына не обделит, но может урезать ее права. А этого княжне меньше всего хотелось, потому что желала быть полноправной хозяйкой в Остроге.

— Ты согласна исполнить мою просьбу? — князь настоятельно требовал ответа.

И Беата все же решилась:

— Богом клянусь: не стану принуждать нашего сына быть католиком! — как ни тяжело ей было принимать такое решение, но произнесла она это на одном дыхании.

— Я от тебя иного и не ожидал, — глаза Ильи повеселели.

Он не заметил (или не хотел замечать), что, увидев его радость, Беату передернуло. Зато почувствовал, насколько изменилась она. Покидая его, не пообещала, как всегда, быстрого выздоровления, а только сказала:

— Отдыхай.

Но ему уже было все равно. Не успела закрыть за собой дверь, как Илья погрузился в забытье. Прошло несколько дней, и он, так и не придя в себя, спокойно и с чистой совестью отошел в мир иной.

Глава 6

Первые дни после смерти мужа Беата была сама не своя. Настолько глубоко переживала его преждевременную кончину, что хорошо знавшие ее начали опасаться, хотя бы не сошла с ума.

Беата и в самом деле словно помешалась. Никого не замечала вокруг, ни с кем не хотела разговаривать, а только ежедневно, уединившись, молилась, прося у Бога для себя и ребенка, который вскоре должен родиться, большей благосклонности. Ей хотелось, чтобы сын стал достойным преемником своего отца, а главное, чтобы, повзрослев, продолжал лучшие традиции рода Острожских. Только похоронив Илью, Беата поняла, как сильно любила его.

Оставаясь наедине, неизменно слышала в другой комнате его неторопливые шаги, будто князь бродил там, присматривался, все ли осталось так, как было при нем. Проходило еще немного времени, и Беата чувствовала дыхание Ильи рядом. Ей казалось, что он готов обнять ее, прижать к себе и произносить ласковые слова, шептать их так нежно, как умел только он.

Ночью часто просыпалась, ибо чудилось, что кто-то смотрит на нее. Хотя не видела никого, догадывалась, что это приходит супруг. И нисколько не боялась его присутствия. Наоборот, чтобы задержать при себе, старалась с ним поговорить.

О многом рассказывала, но обязательно заводила разговор о сыне. Зная, что Илья очень ждал его появления, напоминала, что сынишка все требовательно заявляет о себе.

— Непоседливым будет, как и ты, — произносила, всматриваясь в уголки комнаты.

Мерцание свечей при этом начинало колебаться, словно дыхание кого-то невидимого тревожило пламя. И княжна, встав с кровати и подойдя к свечам поближе, просила:

— Илья, хоть слово скажи… Это же я, твоя Беата.

Немая тишина постепенно выводила ее из себя. Княгиня бросалась на смятую кровать. Горько плакала, безудержно причитая:

— Илья, отзовись.

Рыдания постепенно становились настолько громкими, что кто-нибудь из слуг подходил ближе к двери, но войти в комнату не решался. Беата не любила, чтобы в ночное время ее тревожили.

Когда же свечи постепенно гасли, она, сморенная бессонницей, постепенно засыпала, но спала тревожно, часто просыпалась, поэтому поутру чувствовала себя уставшей. Но отдыхать не собиралась. Снова молилась за упокой Ильи и просила Господа, чтобы обязательно принес счастье ее сыну.