Ожерелье княжны Гальшки

— Не перед какой-то, а одной из самых богатых в Литве!

— Не понимаю, что для тебя важнее: любовь или богатство?

— Противопоставление неуместно. Мне нужна любовь, но нужно и богатство. А разве может быть настоящая любовь без настоящего богатства?

Обиженный внутренний голос, понимая, что Антонио не собирается его слушать, укоризненно произнес: «Если что случится, пеняй на себя».

Это сразу же образумило отца Антонио. Он вернулся к реальности и увидел, что Беата смотрит на него широко раскрытыми глазами, в которых одновременно прочитывались удивление, недоумение и уже готов был появиться ужас. Ей так и хотелось спросить: «Что с вами, святой отец». Но она не успела это сделать, потому что отец Антонио опередил ее:

— Дорога, княгиня, тому причиной вы. Извините, но я не в себе.

— Понимаю, — засуетилась Беата, — вам с дороги надо отдохнуть.

— Конечно.

— Только не знаю…

— Не понял вас.

— Келью для вас я хотела отвести в одной из башен замка.

— Так вот вы о чем? — несколько игриво сказал отец Антонио, но своевременно остановился, сделался серьезным. — Я и сам хотел об этом просить. Однако войдите в мое положение. Я с дороги, устал…

— Тогда временно поселю вас в одной из лучших комнат.

— Буду искренне благодарен, княгиня.

Не успел разместиться, как в дверь осторожно постучали.

— Кто там? — недовольно спросил он.

Дверь тихо открылась, и отец Антонио от изумления раскрыл рот.

В комнату несмело вошла девушка. Она галантно присела, сделав реверанс в его сторону:

— Извините, святой отец. Княгиня спрашивает, не хотели бы вы с дороги покушать?

— Как звать тебя? — спросил он, рассматривая горничную, которая ему сразу же понравилась.

— Марыся.

— Дитя мое, с твоих рук…

Но не закончил… Внутренний голос снова напомнил: «Антонио, сколько можно наступать на одни и те же грабли. Раз и навсегда прикажи своей грешной голове не забывать, что давно нет Антонио, а есть отец Антонио!»

— Дитя мое, — повторил он. — Пища Божья всегда своевременна.

Марыся выпорхнула из комнаты, чтобы через несколько минут появиться с подносом, уставленным различными кушаньями.

— Спасибо, дитя мое, — увидев такое обилие пищи, отец Антонио, всегда любивший вкусно поесть, присел за стол.

Горничная поспешила к двери, но он, будучи в хорошем распоряжении духа, остановил ее:

— Дитя мое, не разделишь ли со мной эту скромную трапезу?

Растерявшись, Марыся не знала, что ответить. С одной стороны, была не прочь посидеть рядом со святым отцом, который сразу вызвал у нее повышенный интерес, но, с другой, понимала, что она всего лишь простая горничная. А рядом с ней не обычный гость княгини, а высокий духовный посланник.

Отец Антонио догадался, что девушка не знает, как поступить в такой ситуации. Поэтому решил ее ободрить:

— Я не только трапезничать буду, но и поговорю с тобой о наших общих делах.

— О наших общих делах? — Марыся присела за стол и внимательно посмотрела на отца Антонио. — У нас могут быть общие дела?

Она выдержала его пристальный взгляд.

— Они уже есть, — отец Антонио ответил настолько уверенно, что даже заставил горничную смутиться.

— Ничего не понимаю?

— Дитя мое, — говорил он, словно поучая. — Насколько я знаю, ты католичка?

— Католичка.

— Значит, мы с тобой единомышленники.

Услышать такое от духовного наставника, присланного самим Папой Римским, Марысе было очень приятно. Получалось, что она, простая горничная, и посланец Пия V не только сразу нашли общий язык, но святой отец готов с ней обсуждать свои дела.

Отец Антонио в данный момент ставил перед собой такую задачу. Он понимал, что в пропаганде католичества мало иметь единомышленника в лице хозяйки Острога. Нужно, чтобы и те, кто рядом с князем Острожским, не остались в стороне. А горничная принадлежит к подобным людям, на которых следует обратить пристальное внимание.

Марыся ожидала, что он скажет дальше, Антонио, старательно пережевав кусок курицы, продолжал:

— Насколько я знаю, в Остроге много православных, — конечно, он знал, что их большинство, однако специально сказал так, чтобы втянуть горничную в разговор.

— Святой отец, — Марыся удивилась, — католиков по пальцам можно сосчитать.

— В Остроге? — переспросил Чеккино.

— В замке.

— Я имею в виду весь Острог и окольные деревни.

— Там больше.

— Это вселяет надежду.

Съев курицу, Антонио взялся за фаршированную рыбу.

Марыся как завороженная смотрела ему в рот. Но, конечно, вовсе не потому, что святой отец удивлял ее аппетитом. Ей никогда не приходилось слушать такого интересного собеседника. А еще привлекало то, что видел в ней равную себе и словно обращался за советом.

— Говоришь, что католиков не так и много?

— Хотелось бы, святой отец, чтобы их было больше.

— Умно рассуждаешь.

Марыся от похвальбы покраснела и проявила удивительную активность:

— Но как это лучше сделать?

— И от тебя немало зависит.

— От меня?

— Да, Марыся.

Он сознательно все больше отходил от скованности в разговоре, которая неизменно присутствует, если придерживаться религиозных канонов. Вызывал горничную на непринужденный разговор. Ей это нравилось, она отвечала доверием.

— И что я могу сделать?