Ожерелье княжны Гальшки

— А какие твои основные обязанности? Ты находишься постоянно при княгине?

— Нет, святой отец. Я присматриваю за юной княжной.

— Как я мог забыть! Отправляя сюда, мне говорили, что подрастает дочка Острожской. И вроде бы княгиня беспокоится за будущее девочки…

— Гальшка ни на шаг не отходит от своего дяди.

— А князь Острожский православный? — спросил он, будто не знал этого.

— Православный.

— Нельзя ли княжну перетянуть на свою сторону?

— Вряд ли удастся, — засомневалась Марыся. — Даже у самой княгини это не получается!

— Откуда ты знаешь?

— Она же готова меня в этом обвинить… А в чем моя вина?

— Но ты ее воспитатель…

— Святой отец, поймите, воспитатель у Гальшки один — ее дядя, которого все чаще она называет отцом.

Разговором отец Антонио остался очень доволен.

Конечно, о Гальшке мог бы узнать все и из уст княгини Беаты, однако он все чаще ловил себя на мысли, что ему доставляет удовольствие возможность общаться с милой горничной. Хотя внутренний голос во время разговора неоднократно напоминал, чтобы он не забывал, с какой целью приехал в Острог, да и помнил, кем теперь является. Однако в данный момент отец Антонио с чистой совестью мог возразить, что ничего предосудительного у него на уме не было. Но стоило остаться одному, как грешные мысли лишали его спокойствия.

Как ни старался Чеккино хоть немного поспать с дороги, этого не удалось. Стоило закрыть глаза, перед взором постоянно возникал облик горничной. А с присутствием его неизменно появлялись грешные мысли. И как он ни отгонял их, не исчезали.

Дошло до того, что рассуждал уже не столько о полном умерщвлении своей плоти, сколько о том, если и отважится на грех, то с кем-нибудь постарше, чем Марыся. Но прекрасно понимал, что эти рано распустившиеся цветки срывать особенно приятно. Конечно, нет у таких девушек опыта, как у тех, кто уже любил; безусловно, они в своем поведении часто наивны, но в этой непосредственности и проявляется истинная любовная страсть.

«Плохо закончатся для тебя эти сомнения, — последний раз попытался предостеречь отца Антонио его внутренний голос. — Плохо, потому что они по своей сути греховны».

Но отец Антонио уже не слышал его, поскольку, утомленный дорогой, а также переполненный чувствами, одолевшими его, наконец-то уснул.

Проспал едва не до самого вечера. Разбужен был Марысей, которая постучала решительно, а после и всем своим поведением дала понять, что они уже хорошо знакомы. Не извинилась за беспокойство, а с самого порога сообщила:

— Святой отец, княгиня вас ожидает!

Ему стало неудобно перед горничной, что так долго проспал.

— Не разбудила бы, так и до утра пролежал бы, — сказал, словно оправдываясь.

Марыся улыбнулась:

— Могла бы княгиня и не тревожить.

— Конечно, утро вечера мудренее, — согласился он, — но дела…

Добавил вполне серьезно, но Марыся, внимательно посмотрев на него, улыбнулась. Что она имела при этом в виду, так и не понял. Скорее всего, ничего конкретного. Просто у нее было хорошее настроение.

Однако отец Антонио понимал, что у девушек — особенно если они привлекательны, настроение само по себе не поднимается. И ведут они себя непринужденно далеко не со всеми. Поймал себя на мысли, что разговаривать с Марысей ему приятно.

— Надо спешить, святой отец, — напомнила горничная.

Беата же, поинтересовавшись у него, как отдыхал, неожиданно предложила:

— Давайте познакомлю вас с князем Константином Константиновичем.

Это предложение его удивило, но виду не подал. Все равно придется знакомиться, так лучше сразу. Тем более княгиня говорила, что в Остроге от него многое зависит.

— К вашим услугам, — ответил он по-светски, понимая, что этого как раз и не следовало бы делать, потому что и так ведет себя слишком вольно, словно забывает о цели своего приезда. Но Беата не обратила на это внимания.

— Тогда идемте, святой отец?

— Идемте, княгиня.

Константин Константинович, который уже знал о прибытии посланника Папы Римского, хотя и не обрадовался этому, но вел себя корректно. Со стороны можно было подумать, что не княгиня, а именно он пригласил его в свою резиденцию. Обстоятельно расспрашивал о делах католической церкви, с хорошим знанием вопроса говорил о распространении католичества.

Не догадываясь об отношении Острожского ко всему этому, оставалось только радоваться. Но отец Антонио знал даже то, о чем не подозревала Беата. Папа Римский, а перед этим Лайнец неоднократно напоминали, что поездка в Литву будет куда сложнее, чем миссионерская деятельность в Бразилии.

Особенно заострил на этом внимание генерал ордена иезуитов:

— Князь Острожский — очень сильный противник. Будьте осторожны с ним.

Отец Антонио тогда поспешил заверить, что постарается оправдать возложенные на него обязательства, на что Лайнец заметил:

— Не позволяйте только обвести себя вокруг пальца.

И вот князь пытается это делать. Притом, как ему самому кажется, уверенно.