Ожерелье княжны Гальшки

Дался ей в знаки этот Константин Константинович. Шагу ступить не может, чтобы не ощущалось его присутствие. То в делах, то в поступках. Но даже не это страшно, а то, что Гальшка совсем от рук отбилась.

Бывают дни, когда только утром поприветствует, а в лучшем случае вечером «спокойной ночи» скажет, а так и не видно ее. Все при дяде находится. А тот и рад. Доволен, что дочка все больше от матери отдаляется. Возраст же у нее такой, что глаз да глаз нужен.

Надеялась Беата, что за ней Марыся присматривать будет. Да мало толку в том, что новая горничная в замке появилась. Поначалу, правда, ее часто можно было видеть вместе с дочкой, но вскоре все изменилось.

Попыталась княгиня урезонить горничную. Пригласила как-то вечером к себе, решив с ней начистоту поговорить. Выслушала Марыся, глаза опустивши. Как будто и внимательно. Будто и стыдно ей, что надежды своей госпожи не оправдывает. А на самом деле словно с гуся вода. Это тем более обидно, ведь она католичка, одной веры с Беатой. Казалось бы, должна пойти навстречу, найти с княжной общий язык. Да где там!

— Не слушается меня, Гальшка, — Марыся еще ниже опустила глаза.

— Мне кажется, что ты с ней и не пытаешься поладить? — засомневалась Острожская.

— Как можно, княгиня, так подумать, — искренне удивилась горничная.

— Заинтересовала бы ее чем-нибудь.

— А чем заинтересуешь? Увидит князя, так сломя голову к нему несется.

Опять этот князь! Но догадывается Беата, что есть и более веская причина, почему Марысе не до Гальшки.

Прошел год со дня ее появления в замке, а словно подменили. Скромная, стеснительная, готовая каждого выслушать и с каждым согласиться, вскоре превратилась из подростка в знающую себе цену, — с большими глазами, тугой косой за плечами, легким, выразительным движением рук. Но даже не это послужило причиной, что привело к изменениям в ее характере и поведении. Марыси уже мало одного внимания окружающих.

Сама Беата такой когда-то была. Знает, как хочется в подобном возрасте любви, ласки. И как трудно ее найти, когда многие не понимают, что это уже не угловатый подросток, а цветущая девушка. Но если бы и хотела Марыся познакомиться, в замке это нелегко. Рядом находятся немолодые мужчины или парни, у которых есть суженые.

В чем-то Острожская понимает Марысю. Но от этого не легче. Волнует княгиню, прежде всего, что Гальшка все больше от рук отбивается. А подумать, что и дочка ее быстро взрослеет, не удосуживается. Все надежды на духовного наставника из Рима. С его приездом связывает упорядочивание многих своих дел. Надеется, что поспособствует он наставлению на истинный путь и Марыси, и Гальшки. И, конечно же, станет главным помощником в пропаганде католичества.

Прибыл посланник ранней весной, когда жизнь обновляется, а все живое словно заново появляется на свет. Чтобы вместе с княгиней начать все с белого листа.

Немного сутулый, в запыленной монашеской одежде, он показался около ворот замка. Выйдя на крыльцо, даже несколько растерялась. Представляла его моложе, а тут едва не старик. Но когда подошел поближе, растерянность сменилась радостью.

Незнакомец расправил плечи, отряхнул пыль с рясы и на глазах словно помолодел.

— Отец Антонио, — представился он.

— Княгиня Острожская, — Беата, к своему удивлению, начала внимательно рассматривать его.

Значительно позже, оставшись одна, анализируя свои действия, оправдание им найдет в том, что он вызвал к себе повышенный интерес вовсе не молодостью, а большой подвижностью. Энергия в нем, казалось, била через край. Это и послужило причиной, что задержала свой взор значительно дольше, чем требовалось.

Это не осталось им незамеченным:

— Вы так и не спросили, откуда я?

Беата быстро нашлась:

— Святой отец, я уже заждалась посланника от Папы Римского. Только и жила предчувствием вашего появления. Разве расспросы уместны?

Ответ отцу Антонио понравился.

— Я счастлив возможности стать духовным наставником такой женщины, как вы, — сказал он, давая понять, что и сам заждался этой встречи, но своевременно остановил себя.

«Антонио, — промелькнуло в его голове, — ты не должен забывать о том, кто ты теперь. Не просто Антонио Чеккино, а отец Антонио. О какой прекрасной женщине может идти разговор? Перед тобой одна из тех, кого ты исповедуешь и наставляешь на истинный Божий путь. Забудь о женщине, Антонио».

Но также внимательно, как до этого Беата его, оглядел княгиню. И не мог оторвать взгляда от нее, чувствуя, что эта немного располневшая женщина очень похожа на тех, кого он несколько лет назад влюблял в себя. Теряя голову, они готовы были бросить богатых мужей и идти на край света за Антонио.

Однако внутренний голос своевременно остановил его: «Не забывай: твоя плоть мертва. Ты дал обед целомудрия и полного отречения от мира». Только Чеккино не хотел прислушиваться к нему: «Но она же прекрасна. До того прекрасна, что многие итальянки, которые в свое время лежали у моих ног, ничто по сравнению с нею».

Внутренний голос напомнил: «Это греховно. Неужели ты, у которого половина женщин Рима являлась любовницами, не можешь устоять перед какой-то княгиней?»