Ожерелье княжны Гальшки

Это резкое изменение в ее настроении испугало Чеккино больше всего. Нельзя было заранее предугадать, как поведет себя в следующую минуту. Поэтому, спеша к реке, не был уверен, что разговор состоится такой, которого ему хотелось. Но иного выхода не было.

Если Марыся откажется, трудно будет заранее узнать, кто претендует на руку и сердце Гальшки, что думает об этом князь Острожский, которому дальнейшая судьба племянницы небезразлична. Несомненно, он приложит все усилия, чтобы не только не остаться в стороне, а добиться своего…

Стояла та ранняя осень, когда деревья успели покрыться первой позолотой, но днем солнце светит все же ярко, хотя нет уже того щедрого тепла, как летом. В косых лучах первые паутинки казались какими-то неестественными. Даже не верилось, что вскоре они дружной проседью украсят деревья и кусты.

Отцу Антонио нравилось это медленное увядание природы, когда все свидетельствовало о том, что через некоторое время она перейдет в свое новое состояние, такое же естественное, как и предыдущее. И точно также будет радовать своей красотой. В такие минуты созерцания его сердце наполняла грусть. Но эта печаль была легкая, вслед за которой появлялась радость, связанная с тем, что, несмотря ни на что, жизнь продолжается, и даже его собственная дорога, хоть уже и измерена многими верстами, еще обязательно продолжится.

Остановился у кромки воды. От дуновения ветра на ней проступала легкая зыбь. Словно неприметные кораблики, покачивались на волнах опавшие с деревьев листья. А дальше от берега время от времени слышались всплески — это в вирах не находила себе места рыба, подросшая за лето. А вокруг была та тишь и благодать, которые иначе, чем земным раем, не назовешь.

Отец Антонио присел на большую корягу, вытянув утомленные ноги. Ему подумалось, что нет ничего прекраснее, чем эта обычность повседневности с ее красками, звуками. Он и раньше не особенно верил в загробную жизнь, не намного больше верит в нее и теперь, став духовным наставником. Но, как бы там ни было, вряд ли можно найти такие чудные картины, как здесь, на берегу реки. Ему показалось, что эти пейзажи даже более прекрасны, чем у него на родине. Конечно, природа Италии богаче по своему многообразию, но разве в одном богатстве дело.

— Что-то вы задумались, святой отец? — вывела его из раздумий Марыся, подошедшая так тихо, что он от ее голоса вздрогнул.

— Не земная благодать меня волнует, — но тут же исправился: — Не дела мирские, а дела Господние.

— И к чему вы пришли в этом размышлении?

Он посмотрел на Марысю и понял, что она произносит это потому, что в хорошем настроении. А если что и волнует ее по-настоящему, так совсем другое. А еще заметил, что она пришла не в повседневной одежде, а нарядилась празднично. Испугался, что это неуместно. Если увидят их вместе, разговоров не избежать. Что могут подумать, увидев, что она прибежала на встречу со святым отцом, собравшись, как на праздник?

— Могла бы и не наряжаться, — не удержался, чтобы не упрекнуть.

— Разрешения должна просить?

— Но все же…

— Антонио, — назвала она его по имени, что редко позволяла себе даже во время любовных утех в келье. По-разному называла, но только не по имени. И он этому не удивлялся, понимая, что существует все же барьер, который ей трудно переступить. Но слышать Антонио было куда приятнее. Словно уличенный в чем-то недозволенном, оглянулся.

— Антонио, никого рядом нет, — прежде, чем обнять его, сама осмотрелась по сторонам.

Он не удержался, сразу же забыл о зароке, который давал себе, подальше держаться от Марыси, и отозвался на ее порыв. Начал целовать неистово, словно ради этого и назначил встречу. Теперь уже не он, а она проявила осмотрительность:

— Отойдем в лес… Еще на самом деле увидят…

Повлекла за руку за собой, словно непослушного ребенка, который играет в недозволенном месте. Чеккино не противился, да и, по правде говоря, плохо соображал. В этот момент его итальянский темперамент начал проявляться настолько сильно, что готов был отдаться любви на берегу реки. Даже если бы в это время небо извергало молнии, а дождь лил как из ведра.

Марыся оказалась более осмотрительной. Ни слова не говоря, она тащила его за собой все дальше, пока не отошли далеко от реки и не очутились на небольшой поляне, где стояла пожелтевшая густая трава.

— Здесь, — даже если бы и не сказал он этих слов, и так было понятно, что лучшего места не найти.

Марыся опустилась в траву и повлекла за собой отца Антонио.

…Приводили себя в порядок спешно, опасаясь, чтобы никого не оказалось поблизости. Правда, больше волновался отец Антонио, а Марыся, если бы появилась такая возможность, еще не скоро отпустила бы его от себя.

Не удержался:

— Ты такая ненасытная!

Это было сказано без осуждения, и Марыся сразу все поняла. Она посмотрела на него влюбленными глазами и искренне призналась:

— Ничего не могу поделать, когда ты рядом.

Если раньше подобная искренность отцу Антонио не нравилась, то теперь ему стало очень приятно. Тем не менее, напомнил:

— Однако все равно надо спешить.