Ожерелье княжны Гальшки

Она поняла, что на самом деле лучше забыть. В ее же собственных интересах, неизвестно, как будут развиваться события. Если поставлена, как говорится, перед фактом, важно хотя бы знать, кто приедет свататься. А такая информация у отца Антонио, конечно, есть.

— Забудем, — согласилась княгиня после некоторого молчания.

— В таком случае сообщаю. Уже есть несколько человек, которые не сегодня, так завтра могут появиться в Остроге в качестве женихов.

— Откуда такая информация?

— Это важно?

— А все же?

— Не будем отнимать время ненужными разговорами, — отец Антонио дал понять, что нет смысла дальше касаться этого вопроса.

Да и при всем желании он не мог открыть источник своей информации, потому что за этим стояли высокопоставленные духовные лица, которые не могли допустить, чтобы Гальшка вышла замуж за православного. Точно так же они не желали, чтобы мужем ее стал небогатый католик, в обоих случаях богатства Острожских нельзя будет в нужном объеме использовать для финансирования перспективных католических проектов. В курсе всего был и польский король Сигизмунд Август, сын Сигизмунда и Бонны Сфорца. Поскольку он и сам являлся католиком, то всячески поддерживал эти намерения.

— В таком случае, кто эти возможные женихи?

— Иной разговор.

— Не тяните, святой отец…

— Всех, конечно, назвать не могу, — он продолжал ту игру, которая позволяла ему, как в сети, втягивать Беату, а тем самым появлялась возможность заранее подавлять волю княгини, если она в чем не согласится.

— Хотя бы несколько человек, — попросила умоляюще.

— Несколько?

— Одной-двух кандидатур хватит, — задумалась. — Для начала хватит.

— Так не пойдет, княгиня, — Чеккино изменился в лице. — При всем желании не могу сказать все, что знаю.

— Хотя бы три…

— Так и быть, — согласился он.

— Я слушаю…

— Фамилия Губский вам что-нибудь говорит?

— Губский? — Беата задумалась. — Не припоминанию.

— Откуда-то с Московии.

— С Московии? Еще чего!

— Он утверждает, что его дедушка хорошо знал князя Константина Ивановича.

— Этот ваш Губский считает меня дурой?!

— Почему мой?

— Интересно, какие общие интересы могли быть у дедушки Губского с князем Константином Ивановичем? Острожский громил московцев под Оршей! Я что, не знаю этого! — она победоносно посмотрела на римского посланника, будто мысленно упрекая, что он сам отыскал Губского.

Но Чеккино спокойно сообщил:

— Говорит, что восхищается мужеством Острожских. Хочет с ними породниться.

— И ничего лучшего не придумал?

— Нет, — искреннее ответил отец Антонио.

— И, конечно же, этот Губский православный.

— Православный.

— Мне что, своих православных не хватает, чтобы их заказывать из Московии?!

— Полностью согласен.

— Так зачем мне голову морочить?! — опять не удержалась Беата.

— Княгиня, мы же договорились, что я только называю кандидатуры.

— Извиняюсь, святой отец. Кто следующий?

— Дмитрий Вишневецкий…

— Настаивает?

— На чем настаивает?

— Хочет сватов прислать? — уточнила княгиня.

— Конечно.

— Пусть присылает!

Отец Антонио так и не понял, насколько серьезно она это произнесла, но выяснять не стал, а решил назвать третью кандидатуру. И начал с вопроса:

— Надеюсь, княгиня, вы слышали о подольском воеводе Яне Молецком?

— Слышать-то слышала, но…

— У Молецкого есть сын Николай.

— Он хочет свататься?

— Собирается прислать сватом Николая Радзивилла.

— Сына гетмана Радзивилла и княгини Клементины?

— Верно.

— Ожидаю.

Лицо Беаты стало сосредоточенным, но на нем не дрогнул ни один мускул. И опять трудно было догадаться, что прячется за этим «ожидаю».

Посчитав свою миссию выполненной, отец Антонио собрался уходить. Беата решила уколоть его:

— Спешите, святой отец?

Он и в самом деле торопился, поэтому честно признался:

— Дела, княгиня.

Ей хотелось съязвить: «С Марысей!» — но промолчала. Однако если бы сказала, то отцу Антонио, чего доброго, могло бы стать плохо, потому что он собирался на свидание с горничной. Хотя не на такую встречу, которую имела в виду Беата, а деловую.

Добившись от Марыси взаимности, начал избегать ее, поразившись цинизму, с которым она отнеслась к произошедшему между ними. Конечно, видел и слышал нечто подобное, но обычно это случалось, когда отношения с той или иной женщиной заходили так далеко, что само собой исчезал всякий стыд. А здесь так повела себя непорочная девушка.

Было чему удивиться и о чем беспокоиться. Но, дав себе слово, больше никогда не иметь с Марысей ничего общего, он вскоре не устоял. И еще больше пожалел. Особенно после того, когда она, еще несколько раз наведавшись к нему в келью к полуночи, пробыла до самого утра. Был настолько измучен, что не мог прийти в себя несколько дней, проклиная ту минуту, когда бросил на горничную страстный, полный любовной утехи взгляд. А еще вынужден был признать, что итальянки выглядят девочками в сравнении с опытной женщиной, познавшей все прелести любви. Если бы не знал, ни за что не поверил бы, что Марыся еще недавно была девушкой, которая только мечтала о любви.