Ожерелье княжны Гальшки

— Старость, конечно, не в радость, — рассудительно начал он, — но что-то не вижу рядом старика.

— Ты мне это брось, Юрий, — нарочно повысил голос Острожский. — С какого времени начал врать?

Князь Юрий нисколько не обиделся за подобный упрек, потому как видел, что сказано это не всерьез:

— Не гневи Бога, Константин. Я насколько моложе тебя, а не всегда могу, как ты, похвастаться, здоровьем. — Увидев Илью, который разглядывал незнакомых людей, засмеялся: — Молодцом нужно быть, чтобы такой сын появился.

На Илью в самом деле было приятно смотреть. Он уже из угловатого мальчика превратился в рослого подростка.

Хотя прозвучало это несколько грубовато, но Острожскому понравилось:

— С тебя, молодого, пример беру.

— Я что, — улыбнулся князь Юрий, — бракодел. На дочек только и способен, а сын никак не получается.

— Так моего бери.

Князь Юрий догадался, куда клонит Константин Иванович. От предчувствия того, что вскоре услышит, теперь уже не сомневался об одной из главных причин приглашения его в Острог. На сердце как-то сразу стало легко. Значит, не ошибся в своих догадках.

— А что, надоел, озорник? — решил продолжать игру.

— Надоел — не надоел, а в хорошие руки охотно отдал бы, — продолжал Острожский уклончиво.

— Я согласен, — неожиданно заявил гость.

И Острожский понял, что и его товарищ обо всем догадывается, но вида не подал:

— Поживем — увидим. Размещайтесь с дороги, — сказал, приведя их в комнаты, соединенные друг с другом, которые обычно предоставлялись самым уважаемым гостям, — а потом слуга позовет вас.

Радзивилл был удивлен убранством. Он и сам не жалел денег, чтобы обустроить свой дом, но то, что увидел здесь, не шло ни в какое сравнение.

На стенах, на полу находились ковры персидской работы, а на стенах, где их не было, висели картины и гобелены. Да и мебель была такой, что оставалось только позавидовать.

Первыми по-настоящему ощутили все прелести обстановки Анна с Барбарой. Они то усаживались в роскошные кресла, утопая в них, то кувыркались на полу.

— Перестаньте, — покрикивала на них мать, но делала это как-то нехотя, ибо также была в восхищении.

Еще больше все изумились, попав через некоторое время в зал, где был накрыт огромный обеденный стол. Но не столько он удивил князя Юрия, сколько то, что ему предложили необычное кресло.

У себя дома он, как, впрочем, и многие другие князья, использовал для сиденья сундуки или скамьи. Такие кресла хоть и выглядели красиво — вертикальная спинка их украшалась замысловатой резьбой, но создавали неудобства. Гладкое дощатое сиденье было жестким, нижний ящик мешал ногам, сама же спинка не позволяла опираться на нее.

У кресла же, которое предложил Острожский, имелось три ножки, а сиденье напоминало треугольник, два угла которого находились по бокам, третий — за спиной. Подлокотники были высокими, а над ними верхними краями возвышались передние ножки.

Видя удивления гостя, Константин Иванович пояснил:

— Это почетное кресло.

— Почетное?

— Для самых дорогих гостей.

Услышанное задело самолюбие князя Юрия. Ему стало так приятно, будто елей потек по сердцу.

— Специально в Англии купил, — продолжал Острожский. — Да что это мы заговорились? — спохватился он. — Княгиня Барбара, девочки рассаживайтесь!

За стол гостей стала приглашать и Татьяна Семеновна.

Когда все расселись, Константин Иванович первым произнес тост. Второй провозгласил князь Юрий, после чего началась непринужденная беседа. Девочкам, правда, вскоре за столом стало скучно, и они начали играть на полу.

Илья сначала стеснялся Анны и Барбары, чувствовал себя неуверенно, но вскоре осмелел и, подбегая то к одной, то к другой, заигрывал с ними.

Наконец Острожский не удержался:

— И которая из них тебе больше нравится?

От вопроса, заданного в лоб, подросток растерялся. На выручку пришла княгиня Барбара:

— Да обе, наверное.

Ей, как и любой матери, нравилось, что дочки растут красивыми.

— Обе, — согласился Илья.

— А в жены которую взял бы? — поинтересовался князь Юрий.

— Обеих.

— Так не бывает, сынок, — Острожскому, как и всем взрослым, нравилась непосредственность Ильи.

— Бывает.

— Разве что у мусульман.

— А я хуже их?

— Ты лучше, но у нас, христиан, так не принято. Жена должна быть одна. А ты молодец, настоящий мужчина, — похвалил его Константин Иванович и обратился к гостям: — А почему бы и в самом деле не помолвить Илью с кем-либо из ваших дочек?

Анна и Барбара, поняв, о чем идет разговор, неожиданно осмелели и начали перебивать друг друга:

— Со мной!

— Со мной!

— Вы что, сговорились? — изумленно посмотрела на дочек княгиня Барбара.

— Сговорились!

— Сговорились!

Было видно, что они, как до этого и Илья, все, что происходило, восприняли как игру. Поэтому Острожский обратился к князю Юрию:

— А ты как на это смотришь?

— Я согласен.

— И я, — поддержала его княгиня Барбара.

Татьяна Семеновна при этом не промолвила ни слова. Чувствовалось, что они с мужем все заранее обговорили.

— И с кем помолвим Илью? — продолжал Острожский.

— Как и всегда в таких случаях, — сказал князь Юрий. — Конечно же, со старшей.

Не успел никто ничего ответить, а Илья решительно заявил:

— С Барбарой!