Ожерелье королевы

– Речь идет именно о нем, доктор, и я пришла узнать, как он себя чувствует. Мне кажется, вы можете простить мне этот поступок – господин де Шарни страдает от раны, полученной на дуэли, а рану эту нанес ему мой брат.

– Ваш брат? – воскликнул доктор Луи. – Так это господин Филипп де Таверне ранил господина де Шарни?.. Так вот: если завтра, приблизительно в это же время, не произойдет благодетельного перелома, если лихорадка, недавно появившаяся и пожирающая его, не прекратится, завтра, приблизительно в это же время господин де Шарни умрет.

Андре почувствовала, что сию минуту закричит; она сдавила себе горло и вонзила в него ногти, чтобы физическая боль заглушила тоску, разрывающую ей сердце, – и Луи не смог разглядеть на ее лице страшную гримасу, возникшую в этой борьбе.

– Мадмуазель! Вы теперь знаете то, что хотели узнать. Заставить или не заставить господина де Таверне бежать – это дело ваше. Прощайте.

И тут Луи деликатно, но решительно закрыл за собой дверь.

– Боже мой! – прошептала Андре. – Ты немилосерден. Ты наказал меня: я люблю его!.. О да, я люблю его! Довольно, не правда ли? И теперь Ты его у меня отнимаешь?

Глава 30. БРЕД

Бог, несомненно, услышал молитву Андре. Де Шарни не погиб во время приступа лихорадки.

Но через неделю, к концу которой Андре совершенно успокоилась, Луи, которого огорчило проявление чувств больного во время припадка, рассудил за благо переселить Шарни в какое-нибудь отдаленное место. Он хотел выселить бред из дворца.

Но при первых попытках, которые были сделаны, Шарни взбунтовался. Он поднял на доктора сверкающие гневом глаза и сказал, что находится в доме у короля и что никто не имеет права выгнать человека, которому его величество король предоставил убежище.

Доктор, который не был терпелив с несговорчивыми выздоравливающими, без дальних разговоров позвал четверых лакеев и велел им унести больного.

Шарни, одной рукой ухватившись за кровать, другой сильно ударил одного из них, угрожая остальным, подобно Карлу XII в Бендерах41.

Доктор Луи попытался воздействовать убеждениями. Сперва Шарни рассуждал довольно логично, но, так как лакеи настаивали, он сделал такое усилие, что рана его снова открылась, и вместе с кровью покинул его и рассудок. У него снова начался бред, еще более сильный, нежели первый.

Очутившись в высшей степени в затруднительном положении, Луи, который не мог опереться на авторитет короля, ибо на этот же авторитет опирался и больной, решил пойти к королеве и рассказать ей обо всем; чтобы сделать это, он воспользовался временем, когда Шарни, который утомился, рассказывая о своих грезах и призывая свое видение, заснул.

Он застал Марию-Антуанетту в глубокой задумчивости, но и в глубокой радости, ибо она предположила, что доктор принес ей добрые вести о больном.

Она была очень удивлена: на первый же ее вопрос Луи сурово ответил, что больной болен серьезно.

– Вам достаточно знать, что болезнь графа де Шарни – болезнь исключительно душевная. Рана имеет только побочное значение в его страданиях, это только повод для бреда.

– Душевная болезнь? У господина де Шарни?

– Я хочу сказать, что граф влюблен, – вот, что я хочу сказать. Ваше величество требует объяснений – что ж, я объясню.

– Понимаю; вы говорили чистосердечно, доктор… Необходимо, чтобы женщина, из-за которой господин де Шарни потерял рассудок, вернула ему рассудок волей или неволей.

– Превосходно! Это именно то, что нужно.

– Нужно, чтобы она нашла в себе мужество пойти к нему и вырвала у него эти мечты, эту грызущую его змею, которая, свернувшись клубком, живет в самой глубине его души.

– Да, ваше величество.

– Но печальнее всего то, – совсем тихо произнесла королева, – что сами вы не верите, что можно таким образом оживить или умертвить человека.

– Это именно то, что я делаю всякий раз, когда сталкиваюсь с неизвестной болезнью. Чем я пользуюсь в борьбе с ней? Средством, которое убьет недуг, или средством, которое убьет человека.

– Но ведь вы уверены, что это убьет больного? – вздрогнув, спросила королева.

– Ах, – с мрачным видом произнес доктор, – а если бы даже и умер человек ради чести королевы? Сколько людей умирает ежедневно ради каприза короля? Идемте, идемте, ваше величество!

Андре де Таверне ждала их у дверей комнаты Шарни. Но, промчавшись через первую комнату с неимоверной быстротой, королева одна вошла в комнату больного, доктор же остался за дверью вместе с Андре.

Едва Андре увидела, что королева быстро исчезла, она подняла к небу глаза, полные гнева и муки; в них читалось страшное проклятие.

Добрый доктор взял ее под руку и вместе с нею вышел в коридор.

– Вы верите, что ей это удастся? – спросил он.

– Удастся? Боже мой! Что удастся? – спросила Андре.

– Устроить так, чтобы увезли в другое место несчастного безумца, который здесь умрет, сколь бы недолгой ни была его лихорадка.

– Так в другом месте он поправится? – воскликнула Андре.

Удивленный и встревоженный доктор посмотрел на нее.

– Думаю, что да, – отвечал он.

– О, в таком случае пусть это ей удастся! – сказала несчастная девушка.