Ожидание

Саша, неплохой мальчик, очень воспитанный, не в пример её дочери, которая полна эмо-ций больше, чем разума. Ну, вот и договорилась! Разве её дочь неумна? Судя по успехам в школе, она очень смышленая девочка, а энергия у неё от матери. И разве Ника вправе требовать от неё спокойствия и воспитанности, граничащей с врожденной интеллигент-ностью. Нет, они простые люди, а вот у Саши родители именно интеллигенты, это видно невооруженным глазом. Майер — очень знаменитая фамилия в их городе. Мать Саши, детский врач из областной больницы, а отец хирург- диагностик. Никогда бы Ника не по-думала, что в соседях у неё будет знаменитый хирург, а её дочь будет дружить с его сы-ном. Их большой красивый дом расположился неподалеку, почти напротив, но Ника, от-чего- то до сих пор не умудрилась познакомиться с этой знаменитой семьей, вернее со своими знаменитыми соседями. Может ее, останавливает некоторая заносчивость жены хирурга, красивой дородной блондинки, которая проходит иной раз мимо, гордо подняв голову. Тогда у Ники пропадает всякое желание сказать первой этой женщине обычное "Здравствуйте!". Ей словно что-то пережимает горло, и, наоборот, в свою очередь гордо вскинув голову, она спешит пройти в свою калитку. Соседка баба Галя, напротив, ут-верждает, что "более простых и добропорядочных людей на найти на этом свете". А высо- комерность- это оттого, что люди сами преклоняются перед ними. А как-же не преклонять-ся перед "золотыми" руками и "умной" головой.

— Да и никакие они не высокомерные, а просто знающие себе цену! — добавляла старуш-ка, сердито поглядывая на Нику.

Баба Галя иной раз заглядывает к Нике на "огонёк", по соседству. Жила она здесь, на этой улице уже давно, знала подноготную многих семей и дворов, поэтому Ника вскоре узнала много чего интересного о некоторых соседях. Анатолия раздражали эти, как он го-ворил, "перемывания косточек". Не один раз он выговаривал Нике своё недовольство странной дружбы старушки соседки и молодой женщины.

— Что здесь странного? — пожимала плечами Ника. — У бабы Гали родных никого нет, ей скучно одной, вот она и приходит иной раз поболтать. А то, что она многое знает, разве это плохо. Она очень интересный рассказчик. Я от природы нелюбопытна, а тут появляется интерес к историям разных судеб, к неожиданным поворотам всё тех же судеб, так что начинаешь думать, а не смеётся ли порой над нами она…

— Кто она? — непонимающий взгляд Анатолия смешил Нику, но, пересилив себя, она тер-пеливо поясняла: — Я говорю о судьбе, о том, как она порой играет с человеком…

— Глупости! — перебивал Анатолий жену. — Я вообще не верю ни в какую судьбу! Я знаю, что всё зависит от меня. Захочу, дом новый построю, но мне и этого хватает, захочу…

Почему Нике становилось тревожно и неуютно от этих разговоров и споров? А может это раздражение вызывал Толик, его манера высказываться резко и бескомпромиссно. Он как-бы ставит точку, подводит итог…

— А то, что твоя дочь с Сашкой ихним дружит, так от того только польза, тебе же легче!

Врываются в сознание Ники слова соседки, и, вздохнув, она также мысленно соглашает-ся с этой пожилой, умудренной жизненным опытом женщиной. Конечно, Саша обычный мальчик, но он тоже, как и его родители очень умён, и вдобавок серьёзен не по годам.

— Очень правильный мальчик! — думала Ника, глядя, как заботливо одевает он Геру в слякотную погоду, крепко завязывая концы её шапочки, или несёт её портфель со шко-лы, нисколько не стесняясь друзей.

А Гера подпрыгивает рядом, и кружится словно юла, размахивая руками, и что-то рас-сказывая мальчику, перемежая свой рассказ громким заливистым смехом. Саша смотрит на Геру недоумённо, а затем сам начинает хохотать вместе с ней, весело и громко.

— Странная дружба! — думала иногда Ника, глядя на них. — Странная!

Она так внимательно и долго смотрела на детей, что в её глазах появлялся влажный

блеск, и через секунду, их заволакивала какая-то пелена. И тогда она встряхивала го-ловой, отчего короткие волосы разлетались в разные стороны, и проводила по глазам ла-донью, словно стирая эту пелену. А потом Ника хваталась за первое, попавшее под руки дело, и, опять же словно впивалась в него мертвой хваткой. И непонятно лишь было толь-ко одно, отчего и почему в этот момент у неё дрожали губы мелкой дрожью, а крылья носа трепетали как перед большими слезами.

ГЛАВА 19.

1993–1994 гг.

— Вероника, ты что, меня совсем не слушаешь?

Анатолий подошёл и встряхнул жену за плечи.

— Почему же, слушаю! Я всё прекрасно слышу и понимаю! — проговорила обидчиво Ни-ка, возмущенно поводя плечами, и смахивая с лица упавшие тонкие волосы.

— Что ты скажешь? — Анатолий присел рядом, и, обняв за колени, заглянул ей в глаза.