Ожидание andante

– Тасечка, – быстро взглянув на Аню, доктор обратился к Анастасии ласково, почти нежно, но глаза его были холодны. – Тасечка, я выписываю ей направление к заведующему хирургии. Как только соберетесь, он положит ее в отделение. А там уже, как очередь подойдет: расписана на два месяца вперед. Впрочем, операция несложная, сделают быстро.

– А когда она начнет ходить?

– Месяца через четыре, не раньше.

Анастасия недовольно поджала нижнюю губу, потом, опомнившись, широко, всеми своими великолепными зубами улыбнулась доктору и подала руку для прощания:

– Вы мне обещали интервью, да и мне надо вам показать свою поясницу. Побаливает, – и она сделала легкое движение рукой, будто уже сейчас готова раздеться и показать свою совершенную спину, но быстро опомнилась и снова жеманно протянула ему руку.

– Конечно-конечно, дорогая Тасечка, – он не стал ритуально целовать ей кисть, а только слегка пожал кончики пальцев и тут же выпустил.

Потом резко обернулся к Анечке и серьёзно проговорил:

– Не бойтесь, миленькая, все будет хорошо.

Женщины попрощались и быстро вышли из кабинета, Анечка пошла вперед, в глазах ее бились готовые выплеснуться слезы. Царица следовала за ней молча. Сели в машину и также молча приехали домой к Анастасии и ее любовнику Жоре.

…Как бы то ни было, жизнь продолжалась, оперироваться было необходимо, и вскоре Анечка, выпустив очередной номер и собрав деньги, решилась лечь в больницу. Отвезли ее туда царица с Жорой. Анастасия не могла упустить случая, чтобы не поговорить с заведующим отделением – он должен был знать, чья сотрудница его новая больная. Ей надо было также встретиться с профессором, у которого был частный магазин ортопедических конструкций и которому можно предложить хорошую рекламу. Да и разведать обстановку, в конце концов… Главное, что всегда удавалось Анастасии блестяще – умение быть в курсе всего, контролировать ситуацию, чтобы потом ею суметь выгодно воспользоваться.

Оставив Анечку в отделении на попечение лечащего врача, Анастасия успокоилась: в палате можно было подключить ноутбук, в ординаторской стоял старенький компьютер, и царица договорилась о том, что Анечка будет работать на нем после тихого часа. Следующий выпуск газеты ей придется делать уже после операции, сроки изменять нельзя. Когда все вопросы ее начальницей были решены, Аня, наконец, осталась в больнице одна.

С операцией все выходило непросто: ее не хотели брать вне плана, и скоро Анюта поняла, что она пролежит здесь и неделю, и две, а ей так хотелось побыстрее со всем этим справиться. Да и невыносимо было каждый день выслушивать сетования и сожаления бабушки и дедушки, их жалостливые намеки, что внучке теперь хромать всю жизнь и никогда не выйти замуж, что сложно будет ее «пристроить к хорошему человеку», что, может, и так выправится… Анечку раздражали разговоры про «хорошего человека», она давно смирилась с тем, что ее личная жизнь не сложилась. У нее было твердое убеждение, что в семье счастье распределяется неравномерно.

Вот, например, ее дедушка с бабушкой прожили вместе пятьдесят два года и всегда нежно любили друг друга. Они и сейчас были похожи на сиамских близнецов, только в разной одежде. И мама, полюбив красавца Ганса – высокого, сильного, интеллигентного – счастливо проживала свою жизнь с ним в Берлине, где он преподавал физику в университете. Раз в год или два, как позволяли средства, они прилетали домой, привозили деньги, подарки, сувениры. И каждый раз, начиная с первого класса школы, пытались забрать Анечку с собой. Но неизменно бабушка с дедушкой вставали горой и отстаивали право девочки жить на родине.

– Нечего нашей Анюточке на ваших фрицев смотреть, – гремел дед.

Мама возражала изо всех сил. Серьезно, до слез, с ним ругалась и, в конце концов, соглашалась. Дома Анечке действительно было лучше. Так и сложилось, что Анюта проживала свою бесхитростную жизнь с бабушкой и дедушкой, а с матерью и отцом общалась по интернету. Училась она сама, рассчитывала только на себя, о стариках заботилась рьяно, потому что любила их, как и родителей, больше всего на свете. Она была уверена твердо, что в семье ей досталась самая главная задача: связать две неразлучные пары – старших и младших. Родители ведь потому и уехали восвояси, что безбожно ссорились, живя в одном доме со стариками – из-за нее, Анечки. И теперь она возвращала эту любовь, безгранично заботясь о стариках. Какая уж тут личная жизнь? Вся ее жизнь оказалась в стариках и в работе.