Ожившая сказка

— Ты должна помочь ему, — заявил я Делайле. Ком подступил к моему горлу.

— Оливер, — тихо проговорила она. — Мы не сможем ему ничем помочь. Его уже нет с нами.

Но она неправа. Он же прямо здесь.

— Нужно вернуться в начало. Закрыть книгу…

— Оливер, жизнь — не книга, — мягко ответила она. — Мы не сможем вернуться назад.

Её слова рассеяли туман в моей голове, и я поражённо уставился на неё.

Смерть всегда представала передо мной лишь в словесном обличии. Своего отца-короля я не знал, а победа над врагом приводила к счастливому финалу. Никогда я не видел её; никогда не испытывал; никогда не держал в своих руках.

Никогда она ещё не была такой настоящей.

Серафима опустилась передо мной на колени, не переставая гладить изувеченное тело Фрампа.

— Нет, нет, нет! — рыдала она. — Ты не можешь меня оставить. Я люблю тебя. Слышишь? Люблю! — она повернулась ко мне. Её синие глаза блестели от слёз. — Почему он не просыпается, Оливер?

Делайла мягко тронула Серафиму за плечо.

— В нашем мире это не работает, — объяснила она.

Губы Серафимы задрожали.

— Я хочу, чтобы всё вновь шло своим чередом, — она бросилась ко мне на плечо, дрожа от сильного плача. — Верни меня домой, пожалуйста, — взмолилась она, склонив голову. — Верни меня домой.

Я поднял взгляд, и мы встретились глазами с Делайлой. Я словно взглянул на собственное отражение. На её лице отразилась та же боль, что и у меня.

Она подошла к шкафчику, висевшему на кухне, и вытащила белую хлопковую скатерть. Подойдя ко мне, осторожно приняла из моих рук тело Фрампа, чтобы завернуть его в полотно.

Когда я отпустил своего лучшего друга, я почувствовал, что внутри меня словно образовалась пустота. Я взглянул на свои руки: они были перепачканы чернилами.

★★★

С каждым движением я сжимал зубы. Мои ладони покрылись волдырями, а плечи ныли, но, по крайней мере, эту боль я понимал. Яма, которую я копал, уходила всё глубже, а груда земли — росла. Я не хотел оглядываться. Не мог, потому что знал, что увижу.

Делайла сидела на заднем крыльце, вцепившись в телефон и стараясь не расплакаться, когда она рассказывала матери, что произошло. До меня долетали только обрывки одностороннего разговора:

— …машина выскочила из ниоткуда… водитель предложил отвезти к ветеринару… слишком поздно.

Волосы упали мне на глаза, и лопата ещё яростнее вгрызлась в землю.

Именно Делайла напомнила мне, что мы не можем ждать миссис Макфи и нужно похоронить его до её прихода. Ведь она думала, что Фрамп — это Хамфри. Было бы трудно объяснить ей, почему тело пса покрыто чернилами и почему я скорблю по собаке, которая мне не принадлежала. Заварив Серафиме чай и устроив её в кресле с пледом и носовыми платками, мы с Делайлой отнесли Фрампа во двор, чтобы найти ему последнее пристанище.

Я выбрал место под ивой, потому что дома в сказке тоже росли ивы, и подумал, что ему бы понравилось. Затем, не говоря больше ни слова Делайле, я принялся за работу.

Мне на руку упала капля воды, потом ещё одна. Погода вторила моему горю. Но, взглянув на небо, я увидел, что светило солнце, и понял, что плакал только я.

Ко мне подошла Делайла. Её руки были спрятаны в задних карманах брюк.

— Молодец. Я позову Серафиму и…

— Ещё рано, — перебил я. — Нужно ещё немного выкопать.

Я знал, что вырыл уже достаточно глубокую яму, просто был не готов к тому, что должно произойти следом. И боюсь, вряд ли когда-либо буду.

— Оливер, — ответила Делайла. — Мы должны это сделать. Мама скоро приедет.

Я кивнул и отложил лопату в сторонy, потом опустился на колени перед Фрампом, а Делайла отправилась за Серафимой.

Я наклонился к другу и прошептал:

— Помнишь, как мы с тобой убедили Чулка в том, что он станет рыжим, если будет всё время есть морковку? А как я заразился от тебя блохами и королева Морин посадила нас с тобой в башню на карантин?

Я замолчал на мгновение, вспоминая.

— И как мы гуляли с тобой по лесу и лугу. Ты всё время бежал впереди, но возвращался, чтобы убедиться, что я следую за тобой. — Я положил ладонь ему на голову. — Не забывай возвращаться, мой друг.

Вскоре вновь появилась Делайла, поддерживая Серафиму. Если бы не она, то принцесса совсем бы упала духом. Серафима с распухшими глазами и красными щеками замерла, прямая, как стебелёк, перед раскрытой могилой, а я взял Фрампа на руки и мягко опустил его туда

Серафима снова заплакала и прижала к носу платок.

— Иногда на похоронах, — заметила Делайла, — люди произносят небольшую речь.

Серафима кивнула.

— Небольшую речь, — скорбным эхом откликнулась она.

— Фрамп, — продолжила Делайла, — я знала тебя не так хорошо, но никогда не видела, чтобы кто-то был бы способен на такую же сильную и преданную любовь, как ты.

Она подняла на меня глаза, и я осознал, что настал мой черёд говорить. Я прокашлялся.

— Надеюсь, что, где бы ты ни был, ты наконец стал тем, кем хотел стать.

Серафима, рыдая, упала на колени, и Делайла молча посмотрела на меня в ответ. Мы поняли друг друга.