Оззи. Автобиография без цензуры

Примерно через тысячу лет мы приехали в больницу Квин Элизабет в Эджбастоне. Оставалось только остановить машину. Но каждый раз, когда я нажимал на среднюю педаль, она просто дергалась вверх и вниз и издавала жуткий скрежет. Каким-то чудом я не врезался в карету «Скорой помощи», но всё-таки смог остановить машину и помочь Тельме вылезти – а это было не так просто, потому что кричала она без продыху. С каким же облегчением я проводил ее в родильное отделение!

Через несколько часов, в 23.20, родилась маленькая Джессика Осборн. Вот так я впервые стал отцом. Это было 20 января 1972 года. На дворе стоял холодный, ясный зимний вечер. В окно больницы была видна гроздь созвездий по всему небу.

– Какое второе имя мы ей дадим? – спросила Тельма, прижимая Джессику к груди.

– Старшайн^[18], – ответил я.

5. Как я убил пастора (в Доме ужасов)

К лету 1972 года – через полгода после рождения Джесс – мы вернулись в Америку. На этот раз записывать новый альбом, который решили назвать «Snowblind» в честь нашей новой любви – кокаина. К этому времени я вбивал по ноздре столько порошка, что приходилось выкуривать не меньше пакета травы в день, дабы избежать разрыва сердца.

Мы остановились в доме номер 773 на Страделла-роуд в Бель-Эйре, арендованном особняке 1930-х годов со свитой горничных и садовников. Дом принадлежал семье Дюпон, в нем было шесть спален, семь ванных комнат, кинотеатр (в котором мы писали песни и репетировали), а позади дома находился стоявший на сваях бассейн, из которого открывался вид на леса и горы. За все время мы ни разу не выходили из дома. Выпивку, наркотики, еду, девчонок— всё доставляли прямо туда. В хороший день в каждой комнате было по миске белого порошка и по ящику бухла, а всюду тусовались какие-то приблудные рокеры и девушки в бикини – в спальнях, на диванах, на улице на шезлонгах – и все угашенные, как и мы.

Осмыслить количество кокса, принятое в этом доме, практически невозможно. Мы обнаружили, что под порошком каждая мысль, каждое слово, каждое предложение становилось самым сказочным и удачным в твоей жизни. В какой-то момент мы принимали столько этой дряни, что пришлось доставлять ее два раза в день. Не спрашивайте меня, кто всё это доставал. Единственное, что я помню – какой-то мутный парень, с которым мы говорили по телефону. Мутный не в прямом смысле слова: у него была идеальная стрижка и акцент человека, учившегося в университете Лиги плюща, белые рубашки и элегантные брюки.

Однажды я спросил этого парня: «Чем ты, черт возьми, вообще занимаешься, мужик?»

Он засмеялся и нервно поправил свои модные солнечные очки.

На самом деле, мне было всё равно, пока у нас был кокс.

Мое любимое занятие под кайфом – всю ночь не спать и смотреть американское телевидение. В то время единственное, что показывали после нормальных передач, которые кончались в полночь, – это передача о продаже подержанных машин на Лонг-Бич, которую вел парень по имени Кэл Уортингтон. Его главная фишка состояла в том, что он всегда появлялся в эфире со своим псом Спотом, но пес не всегда был псом. Это был аллигатор на поводке или еще какая-нибудь безумная херня. Кэл постоянно говорил: «Если я не найду вам сделку получше, то отвечу за это!» – и дальше он вытворял всякие трюки. Например, его привязывали к крылу самолета, который выполнял «мертвую петлю». После того, как ты несколько часов занюхивал кокс и смотрел это дерьмо, было полное ощущение, будто сходишь с ума. А старина Кэл по-прежнему продолжает этим заниматься. Ему, наверное, уже тысяча лет.

Мы валяли дурака в доме номер 773 на Страделла-роуд так, что удивительно, как вообще что-то сочинили. Одним коксом мы там не ограничивались. С пивом тоже был полный порядок. Я привозил множество «бочонков для вечеринок» лучшего горького из местной пивной. В одном бочонке было 2,5 литра пива, а в чемодан влезало шесть таких бочат. Всё равно, что в Ньюкасл ехать со своим углем, но мы очень скучали по английскому пиву. Сидели у бассейна на солнышке в 32-градусную жару, под коксом, пили выдохшееся бирмингемское пойло и любовались видом на Бель-Эйр.

Но потом нам пришлось немного успокоиться, потому что на несколько дней приехала Тельма – без малышки. Правда, наше примерное поведение продлилось недолго. В ту же секунду, как Тельма отправилась в аэропорт, чтобы вернуться в Англию, мы снова превратились в животных. И это не преувеличение. Например, во время творческого процесса, ходить в туалет было настолько лень, что все просто выходили на маленький балкончик и ссали прямо на улицу через низкие перила. В один прекрасный день Тони взял баллончик с синей краской, спрятался за перилами, и когда Билл стал писать, распылил содержимое ему на член. Нужно было слышать эти вопли, чувак! Как же это было забавно. Но через две секунды у Билла случился обморок, он упал с балкона головой вниз и покатился с холма.

Я спросил у Тони, что это за баллон.