Оззи. Автобиография без цензуры

Надпись на нем меня немного озадачила: «ВНИМАНИЕ! ИЗБЕГАТЬ ПОПАДАНИЯ НА КОЖУ. ВЫЗЫВАЕТ СЫПЬ, ВОЛДЫРИ, СУДОРОГИ, РВОТУ И/ИЛИ ПОТЕРЮ СОЗНАНИЯ. ПРИ ВОЗНИКНОВЕНИИ ЛЮБОГО ИЗ ЭТИХ СИМПТОМОВ, НЕМЕДЛЕННО ОБРАТИТЕСЬ К ВРАЧУ».

«А, ну с ним всё будет в порядке», – сказал я.

К счастью, я оказался прав.

Ну, разве что Билл какое-то время походил с синим хреном.

Несмотря на всю эту катавасию, с точки зрения музыки несколько недель в Бель-Эйре оказались для нас самыми продуктивными. Что до меня, то я считаю, что «Snowblind» – один из лучших альбомов Black Sabbath, но звукозаписывающая компания не дала нам оставить название. Кокаин в то время был очень серьезной проблемой, а они не хотели скандалов. Ну, не спорить же из-за этого.

Поэтому, записав новые песни на студии «Record Plant» в Голливуде, от «Snowblind» пришлось отказаться, и альбом вышел под названием «Vol. 4». Зато нам удалось оставить наглые отсылки к кокаину во вкладыше в конверт пластинки. Если присмотреться внимательно, то там можно найти благодарность «великой лос-анджелесской компании «КОКС-Кола».

И это правда – альбом многим обязан кокаину.

Когда я слушаю песни вроде «Supernaut», то почти чувствую его вкус. Весь альбом звучит так, будто ты ушами втянул пару дорожек. Фрэнк Заппа как-то сказал мне, что «Supernaut» – одна из его любимых рок-н-ролльных песен всех времен, потому что в ней чувствуется адреналин. Мы словно парили в космосе. К этому времени прошло уже два года с тех пор, когда нашим величайшим достижением была фраза «А вот в Карлайле вы дали огня!». Теперь у нас было больше денег, чем у Queen, – во всяком случае, мы так думали. Было три хита в чартах, поклонники по всему миру и столько бухла, наркотиков и девчонок, сколько мы только могли пожелать.

Мы были не на седьмом небе. На восьмом и выше.

Но мы по-прежнему были преданы своей музыке. В первую очередь, мы создавали ее для себя, а потом уже для всех остальных. Если другим тоже понравится – отлично, это приятный бонус. Именно так у нас получались песни вроде «Changes», которые не похожи ни на что, сочиненное до этого. Когда люди слышат о группе Black Sabbath, то сразу думают только о тяжелом саунде. Но для нас это было нечто большее – особенно когда мы начали уходить от черной магии и прочего дерьма. «Changes» появилась так: Тони сел за пианино и придумал красивый рифф, я напел мелодию, а Гизер написал душераздирающий текст о разрыве, который Билл тогда переживал со своей женой. Я считаю эту песню блестящей с тех самых пор, как мы впервые ее записали.

Я слушал ее снова и снова. И до сих пор слушаю: если она заиграет у меня в iPod, я до конца дня буду сводить всех с ума, напевая её.

Однажды нам стало интересно, откуда берется весь кокс. Мы знали только, что он приезжает в картонных коробках в фургонах без номерных знаков. В каждой коробке было около тридцати капсул – десять по горизонтали, три по вертикали, – и каждая закручена крышкой с восковой печатью.

И этот кокс был самый белый, чистый и забористый, какой только можно себе представить.

Одна дорожка – и ты чувствуешь себя королем вселенной.

Мы любили пылесосить носом эти дорожки. Но отдавали себе отчет, что все станет очень серьезно, если нас поймают хотя бы с одной такой поставкой. Особенно в Америке. А мне не очень-то нравилась идея всю оставшуюся жизнь провести раком в тюрьме Лос-Анджелеса с членом какого-нибудь стокилограммового участника уличной банды в заднице. Паранойя усиливалась еще из-за того, что мы постоянно были под кайфом, и через некоторое время я убедил себя, что наш дилер из Лиги плюща на самом деле из ФБР, или из полиции, или из гребаного ЦРУ.

Как-то вечером мы с парнями пошли в кино в посмотреть «Французского связного». Это была большая ошибка. Фильм основан на реальных событиях, он о двух нью-йоркских копах под прикрытием, которые расследуют дело о международной цепочке героиновых дилеров. Когда пошли титры, я уже задыхался от страха.

«Кому, черт побери, придет в голову привозить кокс в капсулах с восковой печатью?» – спросил я Билла.

Он только пожал плечами.

Потом мы пошли в сортир разогнать пару дорожек.

Несколько дней спустя я лежал у бассейна, смолил косяк и пил пиво, пытаясь замедлить сердцебиение, когда наш мутный парень подошел и сел рядом со мной. Было утро, и в одной руке у него была чашка кофе, а в другой газета «Уолл-стрит джорнал».

Накануне я вообще не ложился спать.

Вот он – мой шанс прощупать этого парня и вывести его на чистую воду. Я наклонился и спросил: «Ты смотрел фильм «Французский связной»?»

Парень улыбнулся и покачал головой.

– О, – сказал я. – Знаешь, стоит посмотреть. Он очень интересный.

– Не сомневаюсь, – усмехнулся он. – Но зачем смотреть фильм, если в реальной жизни бывает и покруче?

Как только я услышал эти слова, меня пробил холодный пот. Ответ не предвещал ничего хорошего. Я так и знал.

– Послушай, дружище, – сказал я, – На кого ты работаешь?

Он отложил газету и отхлебнул кофе.

– На правительство Соединенных Штатов.