П(р)олеты. Петра

— Думай как хочешь, но это чистая правда, — я гордо доел гречу, облизнул ложку, собрал посуду, свалил все в раковину, пообещав помыть все вечером. Петру это не устроило, пришлось мыть сразу, так, теперь знаю, что подарю в ближайшее время. А сейчас прогулка по городу, пока ее Негус не украл.

— Ну, давай рассказывай мне про поребрик и прочие арго.

— Почему?

— Ты же местная. — А ничего, что я москвичка.

— Ты же к нам из Питера перевелась?

— Да. Сначала поступила в МАРХИ, поняла, что не мое и решила перевестись в строительный, обстоятельства сложились так, что пришлось переводиться в Санкт-Петербург, мне Петр Илларионович никогда этого не простит. У нас семья упрямцев. Бабушке очень не понравилась моя мама, она решила, что для Левушки нужна совсем другая женщина, всячески это показывала, там много чего было плохого. Однажды отец собрал вещи переехал в Москву, они долго не общались, а когда мать все же заставила его помириться, оказалась, что Марии Федоровне нужен уход. Вот я и перебралась в город на Неве, когда она умерла, не смогла находиться в квартире, вернулась обратно. Имперский помог перевесить, он у моей мамы преподавал, да и отца неплохо знал. Знаешь, она была сильной женщиной, интересной, но сделать первый шаг так и не смогла. А мама до сих пор корит себя, что не заставила их помириться раньше.

— А у меня из родных только тетка. Она вся такая богема-богема, познакомлю, с ней интересно, но она точно не от мира сего.

— Может, в кино сходим?

— Один раз уже пригласил.

Петра расхохоталась, да, удачно я тогда ее позвал. Она как раз за вещами приехала, мне Женька просигналила. Ну, я сразу за билетами и к ней, пошли, говорю, на фильм интересный, он прям про тебя снят, «Женщина с красной помадой» называется. В общем, еще один раз получил в лоб все тем же злосчастным тубусом, правда он просто рухнул на меня с антресоли, но набит чертежами он был на все сто. Так в рекламе было что Петра и что помады любит, откуда же я знал остальное.

— Как же меня это достало!

Чашка с грохотом разбилась об пол. У каждого человека есть странные привычки, но, черт возьми, мог бы хоть одну чашку оставлять. Сложный проект, работа ночью, лучше думается в темное время, для просветления крепкий чай. И каждый раз новая чашка. К утру они все были у него в комнате, а мне приходилось на цыпочках пробираться, чтоб не разбудить великого мыслителя, забирать грязную посуду, отмывать ее от чефира. А сегодня меня это достало. Бутерброд, виновник моего нелепого желания выпить чай с утра, улетел в помойку. Отсутствие чашек утром раздражало меня больше всего, даже его бумаги, разложенные где попало меня не злили, вещицы, что выбирались из его комнаты и оседали на полках в других помещениях мне не раздражали, даже его туалетная вода, что пропитала ванную комнату меня не бесила. И вообще, надо прекращать эти странные соседские отношения. А то… И вообще, это моя квартира, а я на цыпочках хожу!

— Петрик, что случилось?

— Ни-че-го.

— А что грохнуло?

— Чашка. Ты, кажется, квартиру искать собирался?

— Да? — как-то слишком насторожено спросил он.

— Вот и ускорься, надеюсь, к моему возвращению тебя здесь не будет.

— Петра?

— Мне пора, машина ждет. За неделю квартиру думаю, найдешь.

— Тебя не будет неделю?

— Да.

— И через неделю меня тут не должно быть?

— Ага.

Дверью можно было и не хлопать, час ранний, люди еще спят. Негус пытался разговорить меня, но не получилось. Позже все это казалось такой мелочью, да и дело было вовсе не в чашке.

Несколько площадок области, осмотр новых, контроль действующих, переезды из одного городка в другой. Почти всю неделю про себя материла ахдешников, что закупили спецовку, зимнюю куртку и брюки продумало так, что к пятнице резь внизу живота заставила меня вместо родной квартиры залечь на больничной койке. Уколы и капельницы сняли боль, постепенно и воспаление уйдет.

Давно одна, сама по себе, ну бывают минуты, когда ощущаешь себя одиноко. Вот и сейчас моих сопалатнец забирали родные на выходные, и я оставалась одна в этом унылом помещении с койками и тумбочками. Забирать меня было некому, родители далеко, Женька в Москве, в Питере близких друзей у меня не было. Да даже, если бы было кому, меня все равно не отпустили, только поступила, еще лечить и лечить, еще вкалывать и вкалывать. А Олег … он мне ничего не должен, как и я ему. А уж после того, как его по факту выгнала, и звонить не стоит. Уколы сделаны, лекарства выпиты. Буду спать, высплюсь. Это же мечта, проспать все выходные. Улеглась поудобней, но так и не заснула. И вообще настроение было какое-то отвратительное.

— И все это из-за дурацкой чашки, — перевернувшись в очередной раз на другой бок, прошептала я, — черт бы ее подрал.

«Может, если с головой укроюсь, то усну?»

— Петрик, я тебе фрукты принес.

Пришлось укрыться с головой, во-первых, стыдно перед ним было за скандал на пустом месте, во-вторых, ужасно выглядела, голова не мыта два дня, лицо припухло после рыданий от боли, да и в целом расстроенная была. И почему нельзя позвонить было? Я бы куда-нибудь спряталась.