29
Уже поздно, и свет в доме не горит. Папа в больнице, Китти ночует у подружки. Я вижу, что Питер хочет зайти, но скоро придет папа и с ума сойдет, если, вернувшись домой, обнаружит, что, в такой час, мы в доме совершенно одни. Папа не сказал ничего конкретного, но после видео что-то изменилось, всего лишь на малую толику. Теперь, когда я встречаюсь с Питером, папочка, как-бы-невзначай, интересуется, во сколько я буду дома и куда мы пойдем. Раньше он никогда не задавал подобных вопросов, хотя, полагаю, раньше у него никогда не было для этого какого-либо повода.
Я смотрю на Питера, который выключает зажигание. Внезапно я спрашиваю:
– А почему бы нам не пойти к старому домику на дереве Каролин Пирс?
Он охотно соглашается.
– Давай.
На улице уже стемнело; я никогда не была здесь в такой темноте. В домик всегда попадал какой-то свет либо из кухни или гаража Пирсов, либо из нашего дома. Питер взбирается первым, а затем светит фонариком своего телефона вниз на меня, пока я лезу наверх.
Он изумляется тому, что внутри ничего не изменилось. Как будто мы только что покинули его. У Китти никогда не было особого интереса приходить сюда. Домик был вроде как заброшен с тех пор, как мы перестали пользоваться им в восьмом классе. «Мы» – это соседские ребятишки моего возраста: Женевьева, Элли Фельдман, иногда Крис, иногда мальчишки – Питер, Джон Амброуз Макларен, Тревор. Он был нашим личным местом; мы не делали ничего дурного, типа курили или пили. Мы там сидели и болтали.
Женевьева всегда придумывала игры типа «Кого бы ты выбрал». Если бы мы были на необитаемом острове, то кого бы из нас кто выбрал? Питер без колебаний выбирал Женевьеву, потому что она была его девушкой. Крис сказала, что выбрала бы Тревора, поскольку он был самым мясистым, также самым несносным, и кто знал, может ей в какой-то момент пришлось бы прибегнуть к каннибализму. Я сказала, что выбрала бы Крис, ведь с ней я никогда не заскучаю. Крис это понравилось; Женевьева хмуро посмотрела на меня, но ее уже один раз выбрали. И к тому же, это было правдой: Крис была бы более веселой спутницей на острове, и, возможно, более полезной. Сомневаюсь, что Женевьева помогала бы собирать дрова для костра или ловить копьем рыбу. Джону потребовалось много времени, чтобы решить. Он прошелся по кругу, взвешивая все наши достоинства. Питер был быстрым бегуном, Тревор был сильным, Женевьева – хитроумной, Крис могла бы постоять за себя в драке, что же касается меня – он сказал, что я никогда бы не оставила надежду быть спасенной. Поэтому он выбрал меня.
То было последнее лето, которое мы провели на улице. Просто каждый день был проведен на улице. Взрослея, вы все меньше и меньше времени проводите на улице. Никто больше не говорит «Иди, поиграй на улице». Но в то лето было именно так. Люди говорили, что это было самое жаркое лето за последние сто лет. Большую его часть мы провели на велосипедах, в бассейне. Играли в игры.
Питер садится на пол, снимает пальто и расстилает его, как одеяло.
– Ты можешь сесть сюда.
Я сажусь, и он притягивает меня к себе за лодыжки, осторожно увлекая меня, словно крупную рыбу, которая может сорваться с крючка. Когда мы находимся колени к коленям, он целует меня мягкими губами; мы целуемся так, словно