P.S. Реквием

Звери и птицы покинули это место, когда Лев ещё не успел вернуться к дороге, чтобы, сев в карету вернуться в Сиреневый Сад. Скот передох в первые же сутки, а тот урожай, что ещё остался на огородах загнил, люди потравились (считая хозяина этих земель), кто — то слабый здоровьем даже умер, измученный горячкой. Через несколько дней деревня опустела.

Лев успел забрать ухо химеры до того, как на место покинутой деревни прибыла Тайная Канцелярия, о чём ему заблаговременно сообщил Олег. Но понадобиться ещё много времени, прежде, чем вода в ручье вновь станет чистой. Река с земель Садулина донесла заразу до более крупной Вены, а та в свою очередь разнесла её по столице. Там объявили эпидемию холеры и грешили на колдунов. В этот раз не напрасно.

Льву нравилось смотреть на румяное, светящиеся внутренним светом, лицо супруги. Такое случалось не часто. Во время охоты у неё из туго стянутой косы могли выпасть несколько смоляных прядей, и ветер играл с ними, пока в глазах Марии бушевал азарт.

Пойманных супругами на охоте уток, парили, жарили, коптили и вешали в погреб. Один раз им даже попался лось. Как — то вечером, после ужина, к Льву подошел Семён. Мальчик выглядел бледным, с залегшими под глазами тенями.

— Батюшка, меня одолели кошмары, — пожаловался он.

— Пойдём, спустимся в подвал, я дам тебе успокаивающий отвар.

Но ни отвар не помог, ни заговоры, ни травы. Сеёену продолжали сниться кошмары. Узнав об этом, Мария пренебрежительно спросила супруга:

— Его мать, что, была гадалкой?

Лев промолчал, зная, что развитие этой темы приведёт к скандалу. Хотя, предположение супруги вполне могли оказаться верными. После той ночи, он проснулся в районе Птицыно, где гадалок водилось больше, чем в любом другом месте. А раз та женщина могла быть представителем столь сомнительного вида колдовства, то предрасположенность к предсказанию могла передаться Семёну, и все его кошмары являлись призраками грядущего, которые сами решали, когда им исчезнуть.

— Подожди немного, — сказал он сыну, утешающе потрепав того по плечу. — Кошмары сами вскоре тебя покинут.

Ещё одним ребенком, дела, которого беспокоили Льва, был Пётр. Он всё чаще уезжал из дома, дабы нанести визит Яковенко, хотя и стал выглядеть здоровее. От вопросов Льва, он отмахивался и отвечал, что это дело между ним и семьей матери. Лев чувствовал, как назревает, что — то не доброе. Пётр и раньше был довольно скрытным, но охотно делился своими догадками и теориями с дядюшкой, который и открыл ему путь в мир колдовства.

Но в первый день ноября пришлось отодвинуть заботы о племяннике на второй план. Вере сделали предложения. Нужно было готовиться к свадьбе, и Лев занялся подготовкой приданного для племянницы. Он так хотел, чтобы её ничего не смущало и не тревожило, особенно теперь, когда события, ожидаемое ею последние полгода, наконец произошло. Видимо, в этот момент он упустил некую деталь, которая существенно повлияла на поведения Алёны.

Время для младшей сестры, словно отмотали назад. Одним солнечным днём в начале декабря, когда искристый снег, шедший всю ночь и переставший только под утро, лежал на заметённых дорожках сиреневого сада, она сказала за завтраком:

— От чего это ты сел во главе стола? Это место батюшки.

Тогда Лев не предал этой фразе большого значения, после скандала на императорском балу, Алёна иногда бывала излишне вредной. По-настоящему тревожный звоночек он услышал, когда та достала свои старые платья и велела высечь дворовую бабёнку за то, что та ей сказала:

— Помилуйте, сударыня. Да, вы годов тридцать такого не нашивали.

Но на счастье крестьянки вмешалась Мария.

— Алёна Володаровна, — нахмурилась она. — Вы конечно, всегда отличались любовью к фасону, не подходящему вам по возрасту, но, чтобы впасть в юность… Видит Перун, это выглядит убого.

Алёна встрепенулась, и словно мутная пелена слетела с её глаз.

— И правда, — потерянно протянула она. — Чего это я? Вот смотрю сейчас, и кажется мне, что эти платья совсем устарели. Ну, кто сейчас носит такие кружевные воротники?

Видеть сестру, впадающую в забытье было горько. В последний год на них свалилось множество всяких неприятностей, и Лев не видел ничего странного в том, что Алёна пыталась справиться с потрясениями своим способам. Легко и непринужденно, словно ничего и не произошло.

Но однажды, январской ночью его разбудил камердинер.

— Проснитесь, сударь, проснитесь.

Лев не понимал, что происходит, и первым его желанием было отослать вон настойчивого слугу, а на утро устроить ему головомойку. Но тот продолжал будить Льва, говоря, что дело требует срочного вмешательства графа и никак не может ждать до утра.

— Выйдете уже наконец, — не понятно к кому обращаясь, бросила потревоженная Мария.