P.S. Реквием

И хоть легче было написать, чтобы не видеть, как глаза ребёнка наполняются безысходностью и печалью, но ничего подобного Лев не заметил. Услышав о кончине брата, Никита только тяжело вздохнул, в чертах лица даже промелькнуло некое облегчение.

— Могу я с ним попрощаться? — спросил он.

Лев кивнул. После похорон Ивана, Андрей отправился в пансионат в одиночку.

В ясное морозное утро Лев и Никита выехали из поместья Орловых и уже после полудня были в Истрине. Главный врач лечебницы тут же их принял, не смотря на обеденное время.

— Мы совсем недавно получили от вас известия, — он ступал впереди гостей, тощий, с лёгкой щетиной.

Главный врач вёл их по холодным коридорам, звеня связкой ключей. За ними шли двое мужиков, чтобы подсобить в подъеме тела из подвала.

— Признаться, мы ждали вас раньше.

— Возникли некоторые трудности, — холодно ответил Лев.

Мужчина покивал.

— Не хотите ли прежде взглянуть на комнату, где проживал больной?

Лев вспомнил о сестре, которая больше не покидает своих покоев, и настроение его стало ещё мрачнее, чем было.

— В этом нет необходимости.

— Ваша воля, — пожал плечами главный врач. — Но Павел Ларионович в последний год много писал.

— Тогда соблаговолите передать нам эти записи, — Лев надеялся, что тот ничего не писал о колдовстве и просвещённых.

Они остановились у белых дверей на ручки которых был накинут замок. Запирать эту палату просто не было надобности. Её бывший житель сейчас был завёрнут в простыню, и покоился в подвале, ожидая, когда его бренное тело будет предано земле.

— Дело в том, что он использовал в качестве материала не бумагу и чернила.

Мужчина снял замок, и открыв двери, жестом пригласил родственников погибшего войти. Лев посмотрел на Никиту, мальчик был бледен.

— Подожди здесь, — Лев мягко похлопал его по плечу.

Никита покачал головой, и они вместе шагнули в палату, где, не смотря на проветривание всё ещё стоял запах железа. В первое мгновение Лев подумал, что стены выкрашены в красный, но приглядевшись понял, что когда — то белые стены были испещрены надписями. Пораженный Лев подошел поближе, но не смог разобрать и слова. Резкие буквы древнего языка плясали перед глазами, в некоторых местах сливаясь друг с другом. Слова были разбросаны в хаотичном порядке, и не вязались в глазах Льва в предложения. Будь здесь батюшка или Андрей, они бы смогли прочитать начертанное, но Лев не учил мёртвых языков и детям их не преподавал.

Лев провел пальцем по стене.

— Это что, кровь?

— К сожалению, — кивнул главный врач. — Мы много раз связывали ему руки, привязывали к кровати, и даже завязывали рот. Был случай, когда он прокусил себе язык, чтобы писать дальше. Но Павел Ларионович каждый раз находил способ выбраться из пут.

— Закрасьте здесь всё, — бросил Лев, и взяв за плечи обмершего Никиту, вышел вон из палаты.

Яму на семейном кладбище Краевских, мужики, нанятые из ближайшей деревни, копали пару дней. Лопата никак не входила в мерзлую землю, и от натуги они часто выбивались из сил. Копали посменно, сначала одни, затем другие, в то время первые отогревались и так до тех пор, пока могила не была вырыта.

Гроб с Павлом опускали в землю под завывания ветра. Только двое желали ему благополучно пересечь небесные врата и попасть в ирий. Никаких песнопений и лишних глаз, никаких новостей и слухов. Для остального мира Павел пропал три года назад, и только немногочисленный круг лиц знал, что тот жил. А сейчас, несколько мужиков закапывали его на два метра под землю.

— Вы знаете, что там было написано? — вдруг спросил Никита. — Вдруг Паша хотел нам, что-то сказать?

— Он писал их в бреду, — покачал головой Лев. — Возможно так он заглушал свои страдания. Не думай об этом. Лучше постарайся запомнить его здорового.

Они ещё немного постояли, а затем окончательно продрогнув, направились к карете, чтобы через пару часов быть в поместье Орловых.

— Батюшка, — по возвращению к нему подошел Семён. — Я думаю, что совсем скоро смогу стать, как матушка.

— Правда? Какая радость, — улыбнулся сыну Лев, хоть и не понимал, о чём идет речь.

— Мне снятся волки. Это точно матушкино наследие, — восторженно произнес Семён, и умчался в известном только ему направлении.

Лев тяжело вздохнул, предвкушая с сыном серьёзный разговор о его происхождении. Но тому не было суждено состояться.

На весенние каникулы вернулись студенты и ученики пансионата. Как раз к именинам Любочки, той исполнялся второй год. Алексей взял младшего брата и решил вместе с ним навестить родню матери.

— Только следи за Семёном, — попросил Лев, опасаясь, что те будут пренебрежительно относиться к чужому ребёнку.

Но всё прошло удачно. Семён вернулся от Кириваткиных воодушевленным и перестал беспокоиться о преследующих его снах. Теперь он грезил тем, что станет волком или медведем.

— Я приму это, — сказал он Льву, и тот вздохнул с облегчением.

Мужчине не хотелось разочаровывать сына.