Падение Эбнера Джойса

Но не только в этом значение книги. Ее следует рассматривать в связи с той борьбой в области эстетики, которая разгорелась в 90-е годы между представителями проблемного искусства и неоромантизма. В повести «Падение Эбнера Джойса» не только осуждается ренегатство, но и защищается искусство идейное, гуманистическое, связанное с жизнью страны.

Вспомним оценку первой книги Эбнера Джойса, которую дает Фуллер:

«Наш измученный мир» была суровая и мрачная книга, но она была проникнута искренним чувством и глубока по мысли. Пытливая вдумчивость Эбнера не позволяла ему уделять много внимания поэтическим красотам, и хотя ему было лестно, что его признают «писателем», оставаться только писателем он не мог; он видел мир, полный бесчисленных бед и вопиющей несправедливости; навести порядок в этом мире — вот к чему должен стремиться молодой и сильный человек».

Фуллер воссоздает в повести перипетии литературной борьбы тех лет. Он ведет читателя в студии художников, где происходят бурные споры. Проблемы, которые обсуждают Джойс и его противники, действительно волновали современников. Перед нами выступают в повести типичные фигуры той эпохи, эпигоны европейских романтиков, сторонники традиций «приличия и благовоспитанности»: салонный писатель Эдриен Бонд; художница, собирающаяся нарядить натурщицу молочницей. Эбнер резонно заявляет: для того чтобы писать, надо знать людей и любить их. «Да и что такое мастерство? — восклицает Эбнер. — Мы, писатели, должны разрешить извечную, великую социальную проблему».

Таким образом, основная мысль, пронизывающая всю книгу, — это борьба за идейное и высокое искусство.

* * *

После книги «Под стеклянными крышами» Фуллер долгое время ничего не издавал. Лишь через семь лет он публикует новый сборник рассказов «Уолдо Трэнч и другие» (1908). По отзывам американской критики, писатель здесь сатирически изображает американских дельцов, слоняющихся по Европе. Он настойчиво защищает принцип демократизма и гуманизма в литературе, снова осуждает эстетов. В новелле «Вторжение Адолларато» показано два типа писателей. Один из них апеллирует к «избранным», другой — к широкой аудитории.

О причинах творческого молчания Фуллера говорит Теодор Драйзер: «Сам Генри Б. Фуллер рассказывал мне в 1913 году, почему он бросил писать: его затравила орава романтически настроенных, взбесившихся недоносков — критиков-пуритан, без умолку вопящих, что его книги — не только пасквиль на действительность, но к тому же еще и бездарный. Чикагские друзья не только неодобрительно встречали его книги, но попросту занимались травлей. Под влиянием требований общества, к которому он принадлежал, видя, что оно считает его еретиком, Фуллер смирился»[12].

Книги, написанные Фуллером после 1913 года, свидетельствуют о том, что если он и смирился, то лишь временно. Его не смогли заставить сойти с реалистических позиций.

В 1917 году появляется книга автобиографических очерков «Строки длинные и короткие». По отзыву Перси Бойнтона, «очерки эти были суровы и мрачных»[13]. Затем Фуллер публикует роман о Чикаго — «По ступенькам лестницы» (1918), рисующий карьеру двух дельцов. Действие романа охватывает последнюю четверть прошлого века, то есть бурный период американской истории — «позолоченный век». По свидетельству американской критики, Фуллер осуждает индивидуализм и эгоизм героев романа. В следующем романе «Год из жизни Бертрана Коуп» (1919) изображается университетская жизнь в Америке.

В последние десять лет жизни Фуллер ничего не публикует. В 1929 году, посмертно, выходит роман «Сады мира», являющийся продолжением его первого романа «Шевалье». Мы снова встречаем Шевалье и его друзей, путешествующих по Европе и Среднему Востоку в поисках «садов мира», то есть счастливых мест. Последний роман Фуллера, также вышедший посмертно, в 1930 году, — «Не на экране», — завершает его творческий путь. Консервативный литературовед А. Куинн писал о романе: «Очевидно, раздраженный бессодержательностью, пустотой кинофильмов, он написал роман о чикагской жизни... которая протекает совсем не так, как это изображается в киносценариях»[14].

Таким образом, Фуллер остался верен знамени реализма и гуманизма и, несмотря на улюлюканье прессы, крики «взбесившихся пуритан», травлю противников, не бросился в «осыпанные бриллиантами объятия» буржуазных издательств и газет. В этом большая гражданская заслуга Фуллера.

Не случайно буржуазная критика почти забыла Генри Фуллера. Имя писателя редко встречается в справочниках и пособиях по истории американской литературы. Можно назвать лишь двух-трех критиков, которые уделяют ему внимание в своих трудах. Однако их трактовка творчества Фуллера не может не вызвать возражений. Так, Куинн считает, что любимой темой Фуллера была европейская тема, которой посвящены якобы его лучшие романы. Романы Фуллера об американской жизни Куинн явно игнорирует и относит писателя к школе «нежного реализма», называя учеником Хоуэллса.