Падение империи

Джустиани начал расставлять защитников по башням, стараясь распределить их так, чтобы в обороне не оставалось слабого места. Это ему удавалось с большим трудом, ибо людей на все стены явно не хватало.

– Слава Богу, что бухта находится в наших руках. А то защитить её нам было бы некем.

День близился к концу, и Джустиани велел убрать все мосты, и запереть ворота, после чего они отправились во дворец, чтобы обо всём доложить императору.

– Я хочу знать твое мнение о состоянии нашей обороны, – обратился к командору василевс.

– У нас два слабых места: отсутствие больших бомбард и малочисленность обороняющихся,– начал докладывать Джустиани, -если первую задачу я уже смог разрешить, то вторая мне просто неподвластна.

Император хорошо знал, как малочисленно по сравнению с турками его войско.

– Мы должны во чтобы ни стало защитить наш город. Мы не одни. С нами наша вера и наш бог, и если наши остальные братья во Христе придут, подобно вам, к нам на помощь, то даже самая многочисленная армия врага получит достойный отпор. Сегодня во всех церквах города идут молитвы во спасение Константинополя.

– Одними молитвами мы не спасём город, -резко вмешался Кокко, – поставьте всех попов на стены, вот вам и реальная помощь.

– Не кощунствуй, сын мой, – возмутился патриарх, – без помощи Всевышнего мы никогда не добьёмся победы.

В это время страшный грохот заставил всех снова вздрогнуть. Это опять выстрелила пушка Урбана.

– Вот он, бог войны! – воскликнул Кокко, указывая в сторону шума,– слыхали, как загремел! Против такого бога все остальные просто бессильны.

– Ваше величество! Нам надо спешно отправиться на стены, – сказал Джустиани, – долг нас обязывает к этому!

Император не смел возражать, и все покинули дворец.

Ядро, которым выстрелил на этот раз Урбан, по счастью пролетело чуть выше уровня крепостной стены, на лету сбив каменные зубцы.

– Я сейчас этим тюрбанникам покажу, как надо стрелять,– со злостью произнёс Кокко и устремился к уже установленным новым бомбардам.

– Что он хочет сделать?– спросил командора Роман.

– Он хочет нашим ядром разбить эту гигантскую пушку.

– Но это невозможно!

– Для Кокко нет ничего невозможного. Он лучший бомбардир на венецианском флоте.

Тем временем Кокко стал лично заряжать бомбарду. Ядро уже закатили в ствол, и он начал заправлять орудие порохом. Делал он это с уверенностью опытного артиллериста, который отлично разбирался во всех тонкостях этого искусства. Когда бомбарда была полностью заряжена, Кокко стал тщательно прицеливаться. Он то и дело менял угол наклона ствола и, наконец, с довольным лицом повернулся и сказал:

– Ну сейчас я им всыплю перца в задницу.

– А ты уверен, что сможешь попасть туда? – с сомнением спросил его Роман.

– Готов держать пари! – сказал шкипер, окончательно измеряя расстояние, закрыв левый глаз.

–Поверьте мне, сеньор логофет. Если Кокко к чему-то прицелится, то непременно попадёт,– произнес командор,– эта бомбарда с его судна. Он из неё может попасть и в воробья.

– Если он разобьёт эту дьявольскую пушку, то весь Константинополь будет носить его на руках.

Но Кокко уже никого не слушал. Он поджёг порох и бомбарда глухо ухнула, погрузив всё вокруг в дым. Все заворожено стали вглядываться вперёд, и когда дым рассеялся, они увидели вдребезги разбитую пушку Урбана. Возгласы ликования и радости раздались на крепостных стенах. Все кинулись обнимать храброго венецианца.

– Ну Кокко, ты настоящий герой! – изумлённо сказал Роман,– такого точного выстрела я никогда не видел.

Но недолго длилась радость защитников. Турки, озлоблённые потерей своей пушки, которую они с таким трудом притащили сюда и на которую возлагались большие надежды, огромной человеческой массой пошли на штурм.

– А ну, не расслабляться! – крикнул Джустиани, – все по местам! Сейчас будет очень жарко!

Тревожно зазвонили все церковные колокола города, созывая защитников на стены. Гром турецких барабанов и пронзительные завывания зурны словно хотели перекрыть мощный колокольный звон, стоящий над городом.

Лавина турок подошла к стенам и начала карабкаться по лестницам и турам. Их встречали наверху, сбрасывали, обжигали, закалывали. Через два часа после начала атаки стены окрасились человеческой кровью, которая ручьями стекала вниз, пропитывая землю. Но бой продолжался. Турки волнами подкатывали к стенам, стремясь утомить, обескровить её защитников. Император и командор ходили взад и вперед и всячески подбадривали обороняющихся. По всему было видно, что последние явно устали, но заменить их было некем.

Наконец наступившая темнота заставила османов прекратить атаку и вернуться обратно в свой лагерь. В этот день они оставили под стенами до тридцати пяти тысяч трупов. Ещё около трехсот человек были взяты византийцами в плен. Потери защитников составили не менее двух тысяч человек. Тот, кто остался в живых, засыпал от усталости прямо на месте. Император ходил среди спящих воинов и с ужасом созерцал убитых. Он велел их собрать, а раненых немедленно поручил заботам лекарей. Турки тоже собирали своих погибших и предавали огню.