Падение Ханабада. Гу-га. Литературные сюжеты.

Мы тоже пьем чай, едим утреннюю самсу. А я пока что договариваюсь с заведующим чайханой о плове. Он варится тут же в огромном казане, и хоть мясо тут казенное, это очень хороший плов. Но я говорю не об этом плове. Вместе с заведующим иду я к сидящим у хауза старикам. Тот здоровается с ними, представляет меня и сообщает при этом, что я давний его знакомый и очень хороший человек. Я молча стою, в знак уважения опустив руки. Один из стариков окидывает меня строгим взглядом и остается удовлетворенным.

Заведующий между тем продолжает говорить, что эти люди, которые приехали со мной, из самой Москвы и пользуются там большим уважением. Они слыхали, что именно здесь могут готовить настоящий плов и специально приехали сюда, чтобы убедиться в этом.

— Если бы почтенный Бобо-Мирзо согласился показать этим уважаемым людям свое искусство, они были бы вечно благодарны ему. — Заведующий приподнимает руки к небу. — Да, где еще могут они испробовать такой плов!

Бобо-Мирзо, старик с тонкими благородными чертами лица, думает еще некоторое время и согласно кивает головой. Заведующий кладет на коврик переданные мной деньги на продукты, старик и не смотрит на них. Мы благодарим его за согласие оказать нам такую большую услугу и идем назад на веранду.

Жизнь в чайхане между тем идет своим чередом. Человек пять или шесть в халатах поверх обычных костюмов ведут степенный разговор. Они молодые, но говорят с основательностью. Некий хромой Гафур, оказывается, возвратился из Новосибирска, куда возил курагу, свою и купленную у соседей. Ему удалось ее хорошо продать, поскольку цены там теперь достойные. Еще лучше цены в Иркутске, но дальше Иркутска везти нет смысла. Дорого обходится и кроме того сделалось известно, что в те города у моря привезли сейчас много сладкой сушеной сливы из Вьетнама. Также в Москву не нужно везти изюм, там сейчас продается в магазинах белый изюм из Турции. Я слушаю и думаю, что вовсе это не спекулянты. Тысячу и две тысячи лет назад их предки водили караваны с курагой и изюмом в Сибирь и к скифам, и туда, где стоят сейчас совсем другие города и живут другие народы. Неужели было бы хорошо, если бы на иркутском базаре совсем не было кураги?

А рядом с нами назревает ссора. Двое почтенных ханабадцев укоряют в чем-то друг друга. Голоса они не повышают, но в тоне их явно слышатся угрожающие нотки. Они говорят каждый свое и не слушают друг друга. Вдруг один из них цепко хватает другого за бороду, одновременно то же самое делает и другой. Так, не выпуская бороды друг у друга, уходят они с веранды и усаживаются в сторону у дувала, выясняя отношения. Каждый теперь вынужден слушать другого, и по очереди, притихшими голосами, они выговаривают прямо в лицо друг другу свои претензии.

А мы наблюдаем за тем, что происходит у хауза. Дело там закипело. Минут через пять, неизвестно каким образом оповещенный, появляется возле стариков молодой человек, почтительно выслушивает Бобо-Мирзо и уходит. Затем какие-то указания получает мальчик, помогающий при чайхане. Через некоторое время приносят мясо, и мне даже отсюда видно, что это свежее, парное мясо от только этим утром зарезанного барана, причем именно та его часть, которая идет на плов. Мальчик приносит дочиста промытые в арыке лук, морковь, горох в деревянной миске, какие-то мешочки со специями. Лук особенный, белый и сладкий, который растет лишь в низовьях Хандарьи, его можно есть как яблоко. И морковь такую не найдешь на базаре: она янтарная, звонкая, без единой царапины или искривления. Горох, которым приправляют плов, тоже особого сорта, крупный, каменной твердости, его распаривают в миске. Но самое главное, в белом полотняном мешочке приносят «ханский» рис: жемчужно-матовый, продолговатый, которого не увидишь в магазинах. Бобо-Мирзо достает из чехла у пояса свой нож мягкой, домашней стали, и начинает резать лук. Полчаса уходит на одну луковицу: держа на весу, он отслаивает кружевные почти прозрачные кольца. И морковь стругается тем же способом, от себя, так что от одной моркови вырастает целая гора невесомых розоватых лепестков. Старики помогают Бобо-Мирзо осуществлять приготовления к плову. А мальчик уже почистил казан, наколол саксаул. Бобо-Мирзо не понравилось что-то, мальчик уносит часть дров, приносит другие, более плотные…