Падение [Сюрреалистический роман]

Я оглядываю себя, оглядываю свой плащ; в лунном свете его осторожные складки отливают печальным хризолитом. Когда я чуть двигаюсь, чтобы размять затекшие ноги, плащ тихо шелестит, словно растекающаяся вода.

Я по–прежнему ничего не слышу. Я воображаю, как деревянные гробы, в которых обитают трупы, уставились вверх, в кажущуюся бесконечность шероховатой земли. Холодная поверхность надгробных крестов, пронизала ее, испытывая бессмертное трение покоя; та ее часть, которая скрыта землей, более уже не сияет под внутренними огнями верящих душ.

Деревья, растущие на кладбище, имеют причудливую странную форму. Они словно стражники–великаны стоят, дьяволоподобные, в притаившемся воздухе, в бесконечной недвижимой тьме. Ветви деревьев сплелись, образуя непонятные распластавшиеся фигуры, не знающие теоретических определений. В ясных зеленоватых участках, на которые разбито небо хитросплетениями ветвей, видны плоские и четкие силуэты крестов, деревянных и каменных. Вот она — театральная сцена того великого действа, которое начинает разыгрываться в следующую секунду, внезапно.

Сквозь землю проходят подрагивающие всесильные волны и…

— Тьма. Открытие. Кажущаяся тьма.

— Тьма. Кажущееся открытие. Тьма.

Я хочу заговорить, но тут же некая сила сжимает мои уста и замораживает язык — я продолжаю безмолвствовать.

— Кажущаяся тьма. Открытие. Тьма.

— Точка.

Третий труп:

— Женщина. Сознание. Мужчина. Безэмоциональная гряда.

Второй труп:

— Женщина — смерть. Сознание — смерть. Мужчина — смерть. Безэмоциональная гряда — смерть.

Первый труп:

— Точка.

Мне становится трудно различать, кто говорит. Кажется, участников разговора становится все больше.

— Шорох. Шепот. Сознание. Зонт. Трава. Смерть.

— Беззвучие. Беззвучие. Бессознательность. Ломать. Рвать. Внутригробная жизнь.

Что значило последнее словосочетание? Как это странно звучит — «внутригробная жизнь». Не загробная, а именно «внутригробная». Совершенное существование трупа внутри гроба. Так–так, я начинаю хоть что–то понимать.

Глупая мистификация выдумала образ мертвеца, встающего из гроба. Снова ожить — значит нарушить совершенство, в котором находишься. Нет, ничего подобного никогда не было и быть не может.

Слово «внутригробная» продолжает стоять в моем сознании упрямым истуканом.

Загробной жизни не существует. Существует внутригробная — вечная мыслительная нега трупа.

— Память. Вечность. Верность. Веки…

Внезапно меня озаряет некая странная мысль — я достаю тетрадь и начинаю быстро листать страницы. Я надеюсь, что они прочтут. Откуда ни возьмись в небе появляется ущербная луна. Нет, она не вышла из–за облака, я в этом уверен — небо абсолютно чистое и зеленовато–темное.

Я кладу тетрадь на надгробную плиту, страницы продолжает листать поднявшийся ветер. Я знаю, это трупы дали ему некий телепатический знак, и он появился. Они хотят прочитать. Все во мне благоговейно замирает. Должно быть, они уже читают.

Я делаю глубокий вдох, не отрывая взгляда от тетради, — воздух все еще отдает солоноватым озоном, два часа назад прошел обильный дождь. И, словно бы в ответ на это воспоминание о дожде, темный изумруд травы снова пробуждается, начиная ласкать мои колени последними капельками воды. Через пару минут трава иссякнет и окончательно вернет себе сухой остановившийся облик.

— Отсутствующая память. Отсутствующая вечность. Отсутствующая верность…

Теперь я понял. Они отрицают друг друга. Даже «внутригробная» жизнь являет собой борьбу…

Кажется, я сказал все, что хотел. Но нет, в мою голову врезается некое странное озарение. Мысли роятся. «Снег. Текучесть. Раздвоенный снег. Раздвоенная текучесть. Точка… Отвергнуть. Озарение. Падение. Металл. Длина. Падение. Не отвергать. Озарение — нет. Падение. Металл — нет. Длина — нет. Падение…»

Мое тело словно парализовало — более нет в нем ни чувств, ни осязания, ни мыслей… ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ МЫСЛЕЙ. Зато есть другие, которыми я так стремлюсь обладать.

Я уже очнулся. Что это было?

Глава 16

I