Падение в песок

Я снял пистолет с предохранителя, и только тогда подумал об Адриане.

«А ведь он ждет меня», вдруг пришла мне в голову мысль, которая раньше казалась какой-то выдумкой, но сейчас обретала форму.

Какой-то незнакомый мальчишка 15 лет, которого я не видел в глаза. Что мне до него? Почему меня должны волновать его чувства, когда мои собственные нахрен никому не сдались?

Я повертел пистолет в руках, но это только вызвало дрожь. Я ненавидел, когда мои руки не слушались меня. Я попробовал навести дуло себе на лоб и понял, что не так уж сильно хочу это делать.

С другой стороны, мне было нечего терять. У меня никого не осталось, и я потерял очень многое, хотя думал, что худшее осталось в другой жизни, до Пехоты. Мне некуда возвращаться и не к кому идти. Я не могу всерьез воспринимать незнакомого пацана, который просто чувствует себя крутым за счет переписки с пехотинцем.

На меня накатывала необъяснимая злоба, и я знал, откуда она идет. Я злился на торчка, который лишил меня семьи, я злился на Денни, который до последнего оставался хорошим парнем и поэтому сдох, я злился на себя за то, что не добился ничего, кроме пары-тройки убийств. И я злился на Адриана, потому что он писал мне и переживал за меня, а какое он вообще имеет представление о том, что тут происходит?

А потом я достал из кармана толстую пачку писем, перехваченную бечевкой, и разрыдался. Я рыдал, опустившись на пол, в одной руке письма, в другой – пистолет. Я всегда носил их с собой, с того момента, как мы выдвинулись в зону конфликта, и теперь они были у меня в руке, как напоминание о том, что я еще как-то связан с этим миром.

Я плакал, и слезы застилали мне глаза. Я плакал о том, что война принесла мне куда больше боли, чем я ожидал, о том, что я привязался к человеку, с которым бы при других обстоятельствах даже не был знаком, и о том, что очень, очень устал.

Глава 31

Адриана выписали из больницы через неделю, и он вернулся домой в сопровождении мамы и Бет. Они обе поддерживали его с двух сторон, и Адриан чувствовал себя крайне неловко. Он пытался настоять на своем и пойти самостоятельно, но, в конце концов, сдался и позволил вывести себя из больницы.

Когда они вышли из здания, Адриан остановился и прикрыл глаза. Вроде бы прошла всего неделя, но ему казалось, будто он провел в больнице куда больше, будто все важное прошло мимо него, но, в то же время, у него было хорошее предчувствие. «Все наладится», неожиданно подумал он и улыбнулся. Сабина уже садилась на сиденье водителя, а Бет махала ему рукой. Он зашагал к ним.

– А знаешь, – сказала вдруг Сабина, смотря прямо на дорогу,– по новостям объявили, что мальчики разъезжаются по домам. Правда, здорово?

– Ага, – отозвался Адриан. – Надеюсь, скоро получим какие-нибудь новости.

– Думаю, с ним все в порядке, – поддержала Бет. – Просто им нужно время, чтобы приехать, собраться и все такое. Сам понимаешь: они только что закончили войну. Я бы на их месте немного отдохнула или хотя бы приняла горячий душ.

Адриан закусил губу и уставился в окно. Мимо его глаз плыли деревья, люди и здания – все они жили в одном ритме, который не менялся на протяжении многих недель, месяцев и лет. Интересно, каково было бы прожить одну жизнь и тут же оказаться выброшенным на берег новой?

Адриану вдруг стало жаль Марка. Он представил себе, как, должно быть, чувствует себя солдат: ты победитель и ты только что закончил войну, но ты абсолютно не представляешь, что тебе делать дальше. Ты сделал то, что умел лучше всего, а куда теперь? Каким будет следующий шаг? Адриан с трудом мог представить, чтобы морской пехотинец пошел работать кассиром или банкиром. А кем они вообще становятся после окончания службы?

И тут он вспомнил: подписание очередного контракта. Точно, он слышал об этом от кого-то или даже читал на листовках. Бесконечный и замкнутый круг отношений с винтовкой, потому что ты больше не умеешь ничего так же хорошо, как отбирать жизнь у других. И, может, предел должен когда-то настать, но, скорее всего, морпех назначит себе время этого предела сам. И Адриану очень не хотелось, чтобы Марк снова подставлялся под пули, будь то вражеский снаряд или пуля, выпущенная из родной винтовки пехотинца.

Они подъехали к дому, и Адриан удивился тому, насколько успел по нему соскучиться за время, проведенное в больнице. Он неловко вышел из машины и, опираясь о руку Бет, поднялся на крыльцо.

– Дом, милый дом, – пробормотал он. – Мам, сделаешь горячий шоколад?

– Ага, – Сабина возилась с замком, – пройди пока в зал и включи телевизор. Наверняка по всем каналам передают последние новости.