Падшие

Её лёгкие разрывались, но воспоминание о нем, стоящим под персиковыми деревьями, толкало её вперёд. Она не остановится, пока не найдет его. Просто потому, что, как бы там ни было, она пришла сюда, чтобы найти его и сунуть ему под нос книгу и крикнуть, что она верит ему. Что какая-то часть её всё время ему верила, но она была слишком испугана, чтобы принять эту непостижимую правду. Она сказала бы ему, что не собирается позволить своему страху взять над ней верх и заставить её отвернуться от него, ни сейчас, ни когда-либо ещё. Потому что она узнала, она поняла кое-что, из-за чего так долго не могла ни в чём разобраться. Кое-что странное и нелепое, из-за чего их прошлые встречи были одновременно и более и менее вероятными. Она знала, кем, нет, чем был Даниэль. Какая-то часть её пришла к этому выводу самостоятельно. К выводу о том, что она действительно могла жить и любить его раньше, до этого. Только до сих пор, она никак не могла понять, что всё это значит, какой во всём этом смысл: влечение, которое она к нему испытывала, её сны.

Но ничего из этого не имело значения, если она не сможет попасть туда вовремя, чтобы найти какой-нибудь способ отогнать Тени. Ничего из этого не имело значения, если Тени доберутся до Даниэля раньше нее. Она пронеслась мимо еще одного крутого яруса могил, но до центра кладбища было все еще слишком далеко.

За ее спиной послышался быстрый стук шагов. Затем пронзительный голос.

— Пенниуэзер! — Это была мисс София. Она нагоняла Люси, крича через плечо. Обернувшись, Люси могла видеть, как Пенни осторожно пробирается около упавшей могильной плиты. — Вы тащитесь медленнее, чем наступает Рождество!

— Нет! — прокричала Люси. — Пенни, мисс София, не спускайтесь сюда! — Она не будет нести ответственность за то, что кто-либо еще окажется на пути Теней.

Мисс София застыла на опрокинутом белом надгробии и посмотрела на небо, как будто не слышала Люси вовсе. Она подняла тонкие руки в воздух, как бы защищая себя. Люси прищурилась, глядя в ночь, и сделала небольшой глоток воздуха. Что-то быстро двигалось им навстречу, врываясь с холодным ветром. Сначала она думала, что это были Тени, но это было чем-то другим, даже более страшным. Оно напоминало зубчатую, местами разорванную вуаль, полную темных карманов, сквозь которые иногда просматривались пятнышки ночного неба. Эта Тень состояла из миллиона крошечных черных частей. Хаос, трепещущий шторм из темноты, растягивающийся во всех направлениях.

— Саранча? — прокричала Пенни. Люси дрожала. Огромный рой был все еще на расстоянии от них, но его нарастающий гул становился громче с каждой секундой. Как биение крыльев тысячи птиц. Как враждебная мрачная мгла, обыскивающая землю. И оно все прибывало. Это собиралось наброситься на нее, возможно на них всех, сегодня вечером.

— Это плохо! — разглагольствовала, глядя вверх, мисс София. — Там полагается, быть другим вещам!

Пенни, задыхаясь, остановилась рядом с Люси, и они обменялись непонимающими взглядами. Бисеринки пота выступили на верхней губе Пенни, а её очки, в красноватой оправе, все время соскальзывали у нее с носа из-за влажности и жары.

— Она совсем растерялась, — прошептала Пенни, указывая пальцем на мисс Софию.

— Нет. — Люси покачала головой. — Она многое знает. И если мисс София так испугана, то ты не должна быть здесь, Пенни.

— Не должно быть меня? — спросила, изумленная Пенни, вероятно, потому, что начиная с первого же ее дня в этой школе, она была рядом с Люси. — Я не думаю, что любой из нас должен быть здесь.

Грудь Люси пронзила боль похожая на ту, которую она почувствовала, когда ей пришлось попрощаться с Калли. Она отвернулась от Пенни. Сейчас между ними была расщелина, глубокой барьер, разделяющий их, из-за прошлого Люси. Она ненавидела то, что приходиться откровенно признаться в этом, а также то, что приходиться обратить на это внимание Пенни, но она знала, что будет лучше, безопаснее, если они разойдутся.

— Я должна остаться, — сказала она, сделав глубокий вдох. — Я должна найти Даниэля. А ты должна вернуться в жилой корпус, Пенни. Пожалуйста.

— Но ты и я. — Пенни говорила хрипло. — Мы были единственными, кто… — Прежде, чем Люси смогла услышать конец фразы, она уже бежала к центру кладбища. К монолиту, где она видела Даниэля, сидевшего в одиночестве, вечером Родительского дня. Она перескочила через последнее надгробие, а затем понеслась вниз по склону из скользкой, гниющей мульчи, пока земля под ее ногами наконец не выровнялась. Она остановилась возле гигантского дуба в низине кладбища. Разгоряченная и страшно раздосованная всем сразу, она прислонилась к стволу дерева. Затем, сквозь ветви деревьев, она увидела его.

Даниэль.

Она выдохнула из лёгких весь воздух и почувствовала слабость в коленях. Один взгляд на его далёкий тёмный профиль, такой прекрасный и величественный, сказал ей, что всё, на что Даниэль намекал — даже то самое важное, что она выяснила сама, — всё это была правда.