Падшие люди

– Но когда я сообщила об этом Уолтеру, он заявил, что не может жениться на мне, потому что уже женат, черт его побери. Я подумала, что умом тронулась, что все это себе навоображала. Но, клянусь, он говорил о женитьбе. И меня заставил в это поверить. Мы, конечно, поругались. Я спросила, зачем же он признавался мне в любви, зачем лгал, а он ответил: «Тогда я тебя любил».

С тех пор ее соблазнитель Уолтер не давал о себе знать.

– Почему ты не вернешься на ферму к отцу? – поинтересовалась я.

– Незамужнюю, да еще с ребенком, отец меня не примет, и муж сестры тоже. Прежде чем ехать домой, я должна избавиться от ребенка.

– Так избавься, – сказала я.

Мейбл снова разрыдалась. Я пыталась не закатывать глаза, тревожась, что ее рев разносится по всему дому.

Денег на приличный пансион у нее не было, и поначалу ей приходилось ночевать в разных ночлежках, снимая койку на одну ночь. В некоторых ночлежках в одном помещении стояли по сорок с лишним коек, все застланные грязной соломой, кишащей насекомыми.

– Среди женщин, что обитают в тех ночлежках, я была как белая ворона. Это так страшно, – рассказывала Мейбл. – Ночью я заснуть боялась из страха, что меня ограбят. Все те женщины воры. Воры и пьяницы. Есть деньги – пьют пиво, денег нет – пьют джин. И за новенькими наблюдают, как ястребы, смотрят, чем можно поживиться. – Она высморкалась в носовой платок. – Не понимаю, как я оказалась в таком положении. Так быстро опустилась, глазом не успела моргнуть… и продолжаю опускаться, Сюзанна. Казалось, еще минуту назад я была сестрой милосердия в Лондонской больнице, где мне ничто не угрожало. А теперь не знаю, как остановить свое падение. Что меня ждет? Только и разговоров что про тех несчастных, которых зарезали и выпотрошили, как свиней. Где гарантия, что однажды ночью такая же участь не постигнет и меня?

– Глупости, Мейбл. С тобой подобного не случится, – солгала я.

Естественно, от такой участи Мейбл не была застрахована. Как, впрочем, и любая из нас. Зачем же еще я вышла замуж за Томаса? Почему живу с ним? Разговоры о том, что можно закончить так, как те бедные женщины, заставляли меня нервничать. Неужели пестуя в себе нездоровый интерес к ним, я навлекаю на себя такую же судьбу? Мейбл – яркое доказательство того, насколько это все близко от меня. Словно мой рок кружит над моей головой, будто стервятник.

– Неужели следующей жертвой стану я? Меня зарежут и найдут мертвой? – причитала Мейбл. – Что может этому помешать? Куда мне податься? Как быть? Сюзанна, я ведь не порочная женщина. Почему это происходит со мной? Да, я глупая, но не порочная. Сюзанна, я в отчаянии. Ты должна это понимать, ведь я пришла к тебе, к женщине, которой завидовала, и униженно молю о помощи. У меня никого нет. Хозяин лавки, где ты меня видела, забирает мое жалованье в качестве платы за жилье. Он и его жена… они держат нас в комнате на верхнем этаже, как стадо баранов. Там собачий холод, по стенам течет вода. Я все время им должна. – Она глянула на меня. – Ты не спросила, откуда у меня синяк… я знаю, ты его заметила.

– Постеснялась. Сочла, что это неприлично. – Я глотнула из чашки теперь уже остывший чай, – просто чтобы занять руки.

Мейбл отказалась лечь в постель с хозяином лавки, тот нажаловался жене, а та наорала на нее, назвала неблагодарной, сказала, что ее муж всегда сначала «опробует» девушек, которых берет на работу, – чтобы определить им цену. Если Мейбл не переспит с ним по собственной воле, она привяжет ее к кровати и станет предлагать всем мужикам подряд в качестве самой дешевой шлюхи.

– Я отказалась, она ударила меня, кулаком, как мужик, потом заявила, что она на короткой ноге с полицией и упечет меня за решетку за воровство, если я не отработаю свой долг в пять фунтов – долг, что мне начислили за грубость.

– А к Дайкс из больницы ты обращалась?

– К Дайкс? У меня нет времени сидеть над горшками с кипятком или жевать травы, от которых толку никакого, только голова болит! Я перепробовала все что можно.

– А сколько денег тебе понадобится?

– Я подумала, может, муж твой посодействует? Он ведь врач, наверняка знает, как избавить женщину от нежелательной беременности. Только не говори, чтобы я шла к знахарям. Тогда я точно умру, я знаю. Сердце подсказывает, как в свое время подсказало про тебя.

– Значит, тебе не моя помощь нужна? – прямо спросила я. Меня начинала мучить усталость, в голове стучало. Мне необходимо было влить в себя несколько капель настойки опия. В тот день, зная, что придет Мейбл, я их еще не принимала.

– Сюзанна, прошу тебя, умоляю. Если ребенок родится, клянусь, я вместе с ним брошусь в Темзу. – Мейбл схватила меня за руку, пальцами впиваясь в запястье. С той же безысходностью, с какой некогда сжимала мою руку Эмма Смит, умиравшая в больнице. Я содрогнулась от отвращения.

– Мейбл, это твой выбор – не мой. – Я высвободила руку.

Она ближе придвинулась ко мне на канапе. Я ощутила затхлый запах немытого тела. И снова тот же образ: Эмма Смит – мешок костей на больничной койке. Кровь хлещет из нее и растекается по неровному полу.