Падшие люди

– В общем, по мнению газетчиков, личность убийцы известна. Говорят, он то ли польский еврей, то ли русский. Поляк или русский, не помню… Впрочем, и поляки, и русские слывут людьми неблагонадежными, да? Говорят, это сделал Кожаный Фартук – кажется, так его называют. Настолько гнусный тип, что даже сами евреи изгнали его из своей общины.

– Русские или польские?

– Не могу сказать. А разве это не одна компания?

– Ну, это зависит от того, доверяют ли русские полякам или поляки – русским. Как знать? Может, ни те ни другие доверия не заслуживают.

– Возможно. – Я подозревала, что доктор Шивершев подшучивает надо мной, но, увлеченная ходом собственной мысли, продолжала: – Полиция, охотясь за ним, перевернула вверх дном двести домов. Помните Эмму Смит?

Доктор Шивершев покачал головой, продолжая вытирать стекла очков. На меня он не взглянул.

– Должны помнить. Ее доставили с ужасающими травмами… под юбками. Говорят, что она тоже стала жертвой этого Кожаного Фартука, но побоялась сказать правду, даже когда умирала, истекая кровью. Она ведь наверняка понимала, что часы ее сочтены… Впрочем, может, и нет.

– Миссис Ланкастер, позвольте узнать, почему эти убийства вызывают у вас столь живой интерес? Другие врачи, я слышал, тоже в недоумении, что их жены прямо-таки заворожены этими преступлениями. По-вашему, это нормально?

– А что вас удивляет?

– Преступления чудовищные. Почему дам в особенности экзальтирует эта жуть? Какая-то извращенная романтика.

– По-озво-ольте, доктор Шивершев! Я могу назвать миллион причин нашего интереса к убийствам. Но мужчины, естественно, полагают, что этот интерес может иметь только романтическую природу; и, разумеется, в приложении к ним самим. Ну, конечно, чем нам еще увлекаться? Мы ведь целыми днями грезим о детях и свадебных платьях, а в промежутках пускаем слюни по убийце. Господи боже мой! А любопытство? Стремление выжить? Методы и приемы самозащиты? Или, по-вашему, это все исключительно прерогатива мужчин?

Именно эти тревожные вопросы побудили меня собирать в альбом газетные статьи об убийствах, вести свое собственное расследование. Возможно, пока это пустое занятие, но не исключено, что в какой-то момент оно обретет смысл. Разве не так делаются все научные открытия? Я не сообщила своему врачу, что вняла его совету и веду дневник, однако я еще не закончила свою мысль.

– В юности мы только и слышим: сидите за запертыми дверями, не суйтесь по ночам на улицу. Мы воспитаны на сказках о кровожадных чудовищах, поджидающих нас за каждым поворотом. Однако если женщина осмеливается думать, ищет способы защитить себя, собирая информацию о том самом чудовище, что охотится за ней, общество взирает на нее с омерзением. Какими мужчины хотят видеть женщин, а, доктор? Лично я не знаю.

– Миссис Ланкастер, вы закончили? – спросил он.

– Доктор Шивершев, а вы вообще слышите, что я вам тут вещаю?

– Между прочим, вы были превосходной медсестрой.

– В самом деле? Вы никогда ничего такого не говорили.

– Это подразумевалось само собой, как «спасибо» в испанском языке.

– Как это?

– Я всегда просил, чтобы прислали вас.

– Просили прислать меня? Мне казалось, вы даже имени моего не знаете.

– Я и не знал. Просил, чтобы прислали рослую медсестру.

– Значит, поэтому мне доставались самые тяжелые смены – ночные?

– Да. Дневное время я стараюсь освобождать для приема пациентов своей частной практики, а ночи, бывает, подбрасывают весь спектр человеческих состояний.

– Да уж. Ночи и впрямь были неординарны в своем разнообразии. Что ж, теперь все стало на свои места. А то я думала, что это Матрона меня наказывает.

– Я – иудей. – Доктор Шивершев смотрел на меня сквозь очки, заодно проверяя на свету, чистые ли стекла.

– Что, простите?

– Вы спросили, методист я или приверженец Армии спасения. Я – иудей. Мама моя была иудейка, отец исповедовал русское православие. Но в доме именно мама принимала такие решения, и в религии она знала толк. Снимите, пожалуйста, головной убор. – Он положил очки на стол и небрежным жестом показал на мой капор.

– О, – в очередной раз окнула я, внутри вся корчась и сворачиваясь, как пожираемый огнем лист. Сняла капор и положила его на край его стола. Содрогнулась, почувствовав его ладони на своем затылке. Большими пальцами упираясь в края моего подбородка, остальными он ощупывал шею.

– У вас бывают боли в затылке или в шее? Вас недавно били, вы падали? – осведомился он.

– Нет.

Его пальцы наткнулись на рубец под волосами.

– А это что такое?

– Налетела на комод и головой врезалась в висевшее над ним зеркало. По глупости. Забыла, что оно там стоит.

– Вы испытывали головокружение, когда это случилось?

– Нет-нет. Все дело в моей неуклюжести, – рассмеялась я.