Падшие люди

Доктор Шивершев вернулся к столу и сел. Кресло застонало под его тяжестью. Он немного уступал мне в росте. Пожалуй, был даже кряжист, имел широкие плечи и кривые ноги. Наверно, ест как лошадь, подумалось мне, если перед ним ставят пищу, но спокойно голодает, когда предоставлен сам себе. На еврея он похож не был, хотя, с другой стороны, я знала только уайтчепелских евреев, а тех легко можно было отличить по одежде. Своей непродуманной попыткой завязать разговор я его обидела; надо исправлять положение.

– Та книга с золотой надписью на корешке… она на иврите? Я видела подобные в Уайтчепеле. О чем она? – с энтузиазмом начала я, желая доказать ему, что я не националистка.

– Это книга по медицине, миссис Ланкастер. Издана на русском языке.

– «Роберт» вроде бы не очень русское имя. – Да и не еврейское, пожалуй.

– Буква «В» на табличке с моей фамилией означает «Василий», но, учась в пансионе, я, естественно, не хотел, чтобы меня забили там до смерти, и потому взял имя Роберт.

– Почему именно Роберт?

– В честь Роберта Брюса[15]. Не мог заставить себя называться английским именем, вот и обошелся этим. Полагаю, вы догадываетесь, что, кроме вас, меня никто никогда об этом не спрашивал. Вы – первая. Вы всегда такая пытливая?

– Да! Бабушка во мне это терпеть не могла. Ребенком я засыпала ее своими «почему» по любому поводу. Никогда не могла принимать что-то просто на веру. Она говорила, мое любопытство сводит ее с ума.

– Могу себе представить. Вы носите тяжести одной рукой, я прав?

– Бабушка обычно опиралась на меня при ходьбе.

– Вы сознаете, что кособочитесь на одну сторону?

– Да. Из-за того, что она была маленького роста.

– Вы до сих пор ее водите?

– Нет, она умерла, – рассмеялась я, второй раз за время приема продемонстрировав неадекватную реакцию. В карих глазах врача блеснуло недоумение, и я поспешила объяснить: – Это позволило мне стать медсестрой. Будь она еще жива, я до сих пор загнивала бы в Рединге, кособочась на одну сторону и умирая от скуки. Она скончалась от лихорадки. Довольно неожиданно. Болела-то она давно, но доктор считал, что она переживет нас всех. – Так и было, я не преувеличивала.

– Вам необходимо следить за осанкой, а то позже возникнут проблемы со спиной.

Доктор Шивершев глянул на мой капор, сигнализируя, что прием окончен. Еще раз посмотрел на него и перевел взгляд на меня, словно требовал, чтобы тот запрыгнул мне на голову.

– Миссис Ланкастер, у вас ко мне что-то еще? Я не пользуюсь репутацией блестящего собеседника, а за свои консультации беру почасовую оплату, так что, ради экономии денег мужа, лучше переходите сразу к делу.

Что ж, значит, к делу. И я сказала ему про Мейбл. Доктор Шивершев заявил, что девушки такой не знает, но он лгал: на Мейбл все мужчины обращали внимание. Я объяснила про офицера, побои, ребенка, хозяина лавки и его жестокосердную жену, – пожалуй, в несколько театральной манере, да и рассказ мой больше походил на сценку из представления Панча и Джуди. Доктор Шивершев слушал меня со скучающим выражением на лице, вообще никак не реагировал. Я не могла понять, находят ли несчастья Мейбл отклик в его душе или, когда я закончу, он заорет на меня.

– Почему вы обратились с этим ко мне? – наконец спросил доктор Шивершев. – Вы же знаете: то, о чем вы просите, незаконно.

Ответа у меня не было. А что я могла сказать? Что, по словам моего мужа, он питает слабость к шлюхам и абортам?

– Я видела вас в Чесоточном парке, и мне показалось, что вы не чужды сострадания. Вот и решила рискнуть. – Охваченная паникой, я с ходу прибегла к лести. Доктор Шивершев молчал. – Как вы поступите? Вышвырнете меня, вычеркнете из списка своих пациентов? Это небольшая цена в сравнении с той, какую должна заплатить Мейбл. Не вы, так кто-то другой согласится. Поспрашиваю, найду кого-нибудь.

– Ой, ради бога, миссис Ланкастер! Как вы себе это представляете? Будете ходить по Харли-стрит, упрашивая врачей сделать нелегальную операцию? Вы нас обоих поставите в опасное положение, и ради чего? Чтобы удовлетворить благородный порыв скучающей домохозяйки? Я сделаю вид, что этого разговора никогда не было. А теперь, прошу вас, заберите свою шляпу с моего стола.

Доктор Шивершев принялся что-то писать, игнорируя меня. Я не двигалась с места и капор со стола не взяла. Вцепилась в боковины кресла и закрыла глаза. Сидела так, наверное, целую вечность. Потом он кашлянул. Я подняла веки и увидела, что он смотрит на меня. Ноздри его раздувались.

– Так, миссис Ланкастер, хочу, чтобы вы поняли, – произнес доктор Шивершев, тыкая в мою сторону ручкой. – Наряду с группой своих коллег я иногда оказываю бесплатную медицинскую помощь: лечу заболевания кожи, деформации, врожденные дефекты, инфекции. За тем и приходил в тот церковный двор. Занимался там благотворительностью, да. Но для меня это не самоцель. Те люди – к несчастью для них – интересны мне в первую очередь с научной точки зрения. Миссис Ланкастер, я не Иисус Христос, хоть и иудей. Я – ученый. И вы, как никто другой, должны понимать образ мышления ученых – вы замужем за одним из них.