Падшие мальчики

Сэм повернулся к ней спиной, и у нее перехватило дыхание. Перед глазами Анны предстало дерево шрамов. Оно пришло в движение, когда Сэм повел ключицами. Пересекающиеся линии белели в вечернем свете, как слоновая кость. Сэм никогда не чувствовал себя таким беззащитным. Эмоции переполняли его, но он не мог в них разобраться.

Что это? Смущение?

Волнение?

Чего он хотел? Заплакать или рассмеяться?

В конце концов, это не имело значения. Важно только одно: Анна не убежала. Она ему верила.

***

Она проглотила отвращение, протянула руку и коснулась его спины. Он напрягся, задрожал. Она смотрела, как он дышит. Его ребра топорщились, словно меха аккордеона. Анна гадала, кто сотворил с ним такое и сколько это продолжалось. Некоторые из отметин казались свежими, другие точно нанесли недавно, потому что их скрывали окровавленные бинты.

Трудно, наверное, хранить такую тайну. Физкультура, раздевалки…

Трудно, но возможно.

Секреты можно сохранить, если хочешь. Она и сама кое-что знала об этом. Все сводилось к выбору: либо держать рот на замке, либо довериться тому, кто тебе близок.

Сэм обернулся, но не взглянул ей в глаза. Пока нет. Скоро. На город опускалась тьма.

Он тихо прошептал:

— Хочешь, пойдем ко мне?

Глава 56

Они вышли из автобуса в двух кварталах от дома Сэма. Шли и молчали. Туман уже спускался с горы Си. Скоро влажное облако упадет на город и подарит уличным фонарям нимбы, проглотив тепло, которое осталось после заката.

Любой в этой части штата знал, что туман может быть опасен, если оказаться в нем. Говорили, он проникает в легкие. Люди заболевали. Иногда исчезали.

Терялись.

Объявления о пропаже были расклеены по всему городу, чернила текли под дождем, по лицам пропавших струились черные слезы.

***

Анна подняла голову и посмотрела на дом и клубящиеся впереди облака. Да, из-за предложения Сэма она ощущала неловкость, но где-то внутри чувствовала, что должна его принять. Анна знала, как важно для ее друга показать ей кусочек своей жизни, а значит, это важно и для нее. Она сблизилась с ним, как ни с кем за долгое время, хотя от тревоги по шее бежали мурашки.

Сэм схватился за воротник куртки.

— Дом, милый дом, — сказал он. — Не дворец.

— Хороший. Два этажа, а у нас только один. Лестницы — это круто.

Их неловкий смех заполнил тишину. Анна почувствовала, что этот миг особенный и лучше всего зайти внутрь, пока не последовали банальности.

— Идем?

Он кивнул, локтем указав на входную дверь. Наушники на его шее стукнулись друг о друга. Анне не нравилось, что он их всегда носит. Сэм разговаривал и одним ухом слушал музыку — на постоянном повторе, словно никогда не был с ней целиком.

Анна заправила выбившийся локон под шапочку.

— Идем.

Белое облачко ее дыхания унес ветер.

Они прошли по короткой извилистой дорожке. Дом вырисовывался во мраке, рос, распухал. Сад заполонили высохшие сорняки и опавшие листья. За ним давно не ухаживали. Мертвые деревья окружали дом, возвышались, молчаливо ожидая лета, которое их воскресит. На крыльце стояла грязная от листьев и пыли мебель, не менее запыленные ботинки грудились у порога. Целая куча ботинок, если подумать.

— А мне казалось, вы с отцом одни тут живете, — заметила Анна.

Сэм одарил ее еще одной отсутствующей улыбкой. Какой-никакой ответ.

— Мне разуться?

— Нет, так нормально.

После того, как Сэм шагнул к двери с сеткой и открыл ее, он вытащил бумажник, достал ключ из кармана на молнии и вставил его в замочную скважину. Анна слушала, как скрипят железные зубцы. Затем, словно в насмешку, раздалось тихое «клик». Дверь открылась внутрь, и их обдало затхлым воздухом.

Чего ты ожидала? Дыма? Летучих мышей? Ха! Ты безумна как мартовский заяц, мисс Гарленд.

— Подожди секунду, ладно? — сказал Сэм и исчез внутри, оставив Анну одну на холодном крыльце. Она обхватила себя руками и подумала о матери, пахнущей сигаретами и сейчас, вероятно, спящей в своем кресле. Мать теперь почти не работала. Но дома хотя бы тепло.

Ветер шелестел по двору, неся едкий запах сосны и прогнившего дерева.

Ни одной машины на дороге.

Не странно ли?

Нет. Мы просто далеко от шоссе.

Видишь, всему найдется объяснение.

Не о чем беспокоиться!

Мантра ее мамы. За эти годы Анна слышала ее бессчетное количество раз. Не о чем беспокоиться! От частого повторения фраза почти утратила смысл.

Прежнее возбуждение сменилось сильнейшим порывом убежать, вернуться через сад на тихую, заброшенную дорогу. Анна жила недалеко, она быстро добралась бы до дома. Возможно, успела бы выхватить сигарету из пальцев спящей матери, не позволив той снова прожечь обивку кресла.

Анна оглядела крыльцо и заметила коллекцию садовых гномов. Они сидели в ряд около ботинок. На остроконечных шапочках пыль застыла тонкой коркой.

Все нормально.

Но нет, ей так не казалось. Все отнюдь не нормально. Ее мать вырастила не дуру, хотя злые языки судачили, что вышла она за дурака. Анна посмотрела в щелку двери, во тьму дома, и в той части ее мозга, что управлялась инстинктами, как пчелы, загудели сомнения. Интуиция ее никогда не подводила, но теперь, на крыльце Сэма, холодным осенним вечером, Анна в ней усомнилась.