Падшие в небеса. 1937 год

— Сука! Я тебя покажу, как шпионить! Сука! Получай! Сука! — приговаривал сержант. И рядом, совсем рядом, слышались шлепки по голому телу. И всхлипы — женские стоны. Павел попытался привстать на колени, что бы удары, распределить, как можно равномерней. Если его будут бить только по почкам — отобьют обязательно. Но конвоир, тут же пресек, его попытку увернуться. И вновь серия ударов по спине. Бац! Бац! Наконец, конвоир устал. Он, тяжело дыша, отошел от Павла. Где-то в углу, рыдала Ольга Петровна. Голая и чумазая, она стояла у стены и тряслась от боли, и страха. От беспомощности и беззащитности! Что может голый человек? Ничего! Голый человек — это беззащитное существо! Голый человек, чувствует себя униженным — когда вокруг, все одеты. Голой женщине — пред мужчинами, страшно вдвойне. Самойлова, выла, как раненная волчица. Она стонала и тряслась.

— Клюфт, подняться и сесть на стул!!! Сел на место! Если не хочешь, что бы твоей командирше, еще кое-чего, тут, сделали — сядь и слушай! — крикнул Поляков.

Павел, непроизвольно, подчинился приказу. Он, так хотел, что бы эти изверги — больше не трогали Ольгу Петровну! Что бы они, отстали от женщины! Что бы они — разрешили ей одеться. Клюфт медленно поднялся и сел на стул. Конвоир, опустил на плечо руку и придавил Павла, так, что он, не мог и шелохнуться.

— В общем, арестованный Клюфт, вы узнаете эту женщину?

— Да… — вы давил из себя Павел.

— Фамилия, имя, отчество, назовите ее данные! При каких обстоятельствах она вас завербовала и заставила работать на германскую разведку? Какие она вам давала задания? Какую оплату вы получали? И какая цель, стояла у вашей группы? Отвечать и не задумываться! — прокричал Поляков.

— Какая вербовка?! Вы, о чем?! Какая оплата?! Что вы говорите?! — возмутился Павел Он опять, получил удар в ухо. В голове зазвенело.

— Значит, так и запишем — я получал задание о статьях провокационного характера лично от гражданки Самойловой. Она обещала платить мне регулярно. Но я пока денег не получил, — словно прилежный школьник, сам себе диктовал Поляков. Он строчил в протоколе придуманный текст, старательно макая перо в чернильницу. Павлу надоел этот спектакль. Нужно, что-то делать?! Пойти на открытое столкновение — значит, поставить под удар и себя, и Самойлову. Ее, стоящую голой, у холодной стены. Но Павел решился. Он собрал силы. Последние силы! Тело гудело от сапог конвоира. Но это было не важно! Не важно! Собрать силы! Резкий толчок. Павел рванулся неожиданно. Он вскочил и с размаху ударил конвоира кулаком в лицо. Это был самый сильный удар, на который был способен в этот момент Клюфт. Сержант, не ожидал такой прыти и мощи от арестанта — ойкнул и упал навзничь. Еще доля секунды и Павел, развернувшись, кинулся к столу Полякова. Он, видел его обезумевшие от страха глаза! Он, видел панику и ужас в его зрачках скрытых за стекляшками пенсне! Он видел, как офицер, пригнувшись, судорожно расстегивает кобуру! Но Павел летел — он летел к этому человеку! Три шага и прыжок, через огромный дубовый стол! К нему и к этой ужасной писанине, которую, он написал в протоколе! Он, этот человек — спрашивал его: «сколько летит пуля»?! Пусть проверит! Он говорил, что «и доля секунды для кого-то огромный срок?»! Он прав! Это огромный срок! Огромный! И эту долю секунды он — Павел Клюфт — будет свободен! Он будет жить свободно! И никто не сможет ему помешать! Клюфт оттолкнулся и взмыл в воздух. Он упал на стол и схватил за ремень — портупеи майора. Но Поляков уже успел вытащить «ТТ». Он нажал на курок. Хлопок! Громкий и страшный, и все!

Вспышка! Вспышка и теплота. Резкая боль пронзила грудь. Темнота! Павел рухнул, как подкошенный, на бумаги, на столе. Темно-алая лужица, растеклась, по белым листам. В кабинете, повисла тягостная пауза. Тишина. Через мгновение, раздался, надрывный крик Самойловой:

— А!!! Убийцы! Поляков, побелевший от страха, очнувшись — отпрянул к стене. Он зацепил головой висевший на стене портрет Сталина. Рамка со стеклом рухнула на пол. Мелкие осколки гулко разлетелись по бетону.

— Болваны! Врача! Врача немедленно! Сюда! Вызывайте подкрепление! Идиоты, что встали? — ревел как раненный медведь Поляков.

Он размахивал пистолетом в руке. Сержант, которого, Павел отправил в нокаут, с трудом встал с пола. У него, из разбитого носа, сочилась кровь, капая на подбородок и гимнастерку Солдат, шатаясь — побежал к двери. Второй, конвоир, испуганно суетился у Самойловой.

— Ну, что ты крутишься — помоги ей одеться! Идиот! — орал майор. Поляков с ужасом понял — теперь ему за стрельбу не видать повышения в должности и очередного звания. Майор, замычал и собрав, скопившуюся во рту слюну — смачно плюнул на пол. Вождь с трубкой во рту, с черно-белой фотографии — с удивлением, смотрел, за всем этим.

Пятнадцатая глава