Падшие в небеса. 1937 год

— Пойдемте отсюда! Вон туда. Там поговорим! — Вера вела соседку, как маленькую девочку в детсад. Грузная женщина волочила свой баул. Когда они отошли от людного места, в подворотню соседнего дома, Вера вцепилась в плечи тети Розы и встряхнула женщину:

— Тетя Роза! Что произошло? Что произошло! Женщина вновь зарыдала и выдавила на конец-то из себя фразу:

— Они не принимают передачи! Понимаешь Верочка! Не принимают! Это все! Не принимают!

— Как, не принимают? Почему?! Что говорят?!

— Говорят, что не положено! Что именно моему Левику не положено! Всем положено, а ему не положено! Понимаешь! Вера! Это все!

— Что значит — все? Что значит — все?! Что, за паника! Роза отмахивалась от Веры рукой — как от надоедливой мухи. У толстухи была истерика.

— Да возьмите себя на конец в руки! Вы со следователем говорили?! Или нет?! Что такое?! Что такое?! Как вы думаете — дядя Лева, если узнает, что вы вот так себя ведете? Что он скажет? — прикрикнула Вера и встряхнула Розенштейн за плечо.

Женщина, набрала воздух, в легкие и громко выдохнув, попыталась успокоиться. Проглотив слезы — тяжело сказала:

— Верочка, милая, я сюда хожу каждый день! Почти месяц! Каждый день с того момента, как арестовали моего Левочку! Каждый день! И я до сих пор ничего не знаю! Ничего! Мне ничего никто не говорит! Никто! Я все сплетни собираю, там, в толпе, у окошка для передач! Таких, как я, немало! Хотя, большинство все-таки передает передачи! А кто-то даже общается со следователем! Понимаешь! А дяди Леве даже никто ничего не принимает! Никто! Они говорят — следователь запретил! Не положено! Потом говорят — мол, дяди Левы уже тут нет! Он переведен в другое место! Потом я спрашиваю — куда, а они говорят он здесь, но передачи ему не нужны! Он отказывается от передач! Потом вновь говорят — ему не разрешает следователь! И так каждый день! Никто ничего толком не говорит! А тут, мне рассказали! Мне люди рассказали — у тех, кто без передач — то все! Понимаешь Вера! Все! — тетя Роза вновь заплакала.

— Да, что значит — все?! Что за паника?! Отпустят их, отпустят!

— Верочка! Верочка! Неужели, ты, ничего не понимаешь?! Не понимаешь?! Это очень страшно! Все!

— Да, что значит — все! Тетя Роза, схватила Веру в объятье и яростно зашептала ей на ухо:

— Верочка, Все, мне объяснили — кому не принимают посылки! Их не принимают — кого нет! Их не принимают — кому они уже и не нужны! Понимаешь?! Не принимают посылки для того — кого просто нет! Уже! Зачем принимать посылки — если человека уже нет?!

— Как это — нет? — недоумевая, спросила Вера.

— А, так Верочка. Моего Левочку могли уже приговорить. И все! Понимаешь Вера?! Приговорить и убить! Они, наверное, уже успели его убить!

— Как это убить? — растерялась Вера. Она не на шутку испугалась. Если, секунду назад, она немного злилась на женщину, то сейчас Щукина боялась. Боялась этих слов тети Розы!

— А, вот, так, дорогая! Вот так! Его могли расстрелять! Приговорить и расстрелять!

— Нет, что за чушь? Как это — расстрелять? Приговор? За, что?

— Хм, как, за, что? Он ведь — враг народа! Как, это, за, что? За, что сейчас расстреливают? За это!

— Нет! Вы не несете ерунду! Если его и будут судить, то это будет суд! Суд. Понимаете, и вас позовут туда! И всех! Как это расстрелять? Нет! Так быть не может! Тетя Роза грустно улыбнулась. Тяжело вздохнула и посмотрев в глаза Щукиной, всхлипнула и провела Вере по щеке ладошкой:

— Милая, ты еще не знаешь — что тебя ждет! Ты еще не знаешь, что нас ждет всех! Это страшно! Ты, не знаешь, что такое допустим — десять лет без права переписки! Не знаешь! А это на неофициальном языке называется высшая мера наказания. Вэмээн! Расстрел, Вот что! И ты не знаешь, деточка, как все быстро сейчас решается. Какой там суд?! Там конвейер! Там их тысячи! Понимаешь, Вера, тысячи и на каждого просто не будет времени вот так судить при людно! И это Вера ты должна знать!

— Как это не будут?! Нет! А кто следователь, кто вообще занимается их делом?! И папиным?! Кто? Вы пытались выяснить?! Роза кивнув головой, отмахнулась:

— Конечно, пыталась, но мне никто ничего не сказал. Мне вообще посоветовали идти домой и ждать. Мол — вас оповестят. И все. А хорошие люди вообще посоветовали, понимаешь, Вера, страшное — отречься от дяди Левы! А то, а то они не пощадят ни меня, ни родню. Ни детей! Вот так Верочка!

— Как это отречься?! Кто посоветовал?! Это чушь! Как такое возможно?! Такое слушать?! Эту ерунду?! Этот бред!

— Возможно Верочка, возможно! Кстати и я то старая, а вот ты! Ты молодая. Ты вот Верочка тебе надо подумать. Подумать, об этом. Тебе жить еще и жить! — Роза всхлипнула.

— О чем, подумать?! — вспылила Вера.

— О том, Верочка. Лучше бы было, что бы ты к отцу то не ходила. Ничего хорошего от этого не будет. Да и передачу ему вряд ли примут. Вряд ли, — Розенштейн покосилась на Верину авоську.