Падшие в небеса. 1937 год

— Ну, просто напишите о здоровье. Своем. Мол — так и так, потерял его вот при допросе. И теперь вот лежу в местном тюремном лазарете. И самое главное, как себя чувствуете — напишите все. Я вам дам перо и бумагу. А вы напишите — все своей рукой. Все, вроде, как сочинение школьное. Без всякого протокола.

— Зачем? Вы, же вроде из наркомата внутренних дел, а не из наркомата здравоохранения?

— Ну, значит надо. Кстати, вы вообще-то, помните — тот день, весь, до мелочей? Ну, когда, вас ранили? — спросил Вадим Петрович. Павел пожал плечами и докурив папиросу, посмотрел на окурок:

— Ну, вроде, как помню. Конечно, до того момента, как мне пуля грудь пробила. Потом, ничего не помню. Потерял сознание.

— Ну, вот и хорошо! Хорошо! — Вадим Петрович щелкнул пальцами, как фокусник. Старшина, что привел Павла, бросился к столу и схватив пепельницу — подал ее мужчине. Удивленный Клюфт, неуверенным движением, в нее положил окурок.

— Павел Сергеевич — вы идите, садитесь, вон за стол и пишите. Пишите, — настойчиво попросил Вадим Петрович. Клюфт неуверенно поднялся и шагнул к столу. Лейтенант Маленький услужливо отодвинул кресло — приглашая сесть. Павел не мог поверить своим глазам! Ему услуживал офицер НКВД! Что произошло?! Кто, этот тип в модном костюме — если так, изменился человек, который его бил, на первом допросе? «Что может заставить так измениться человека? Страх?! Возможно, но Маленький не выглядит испуганным. Услужение? Да, скорее всего. У нас в крови это чертово услужение! Бесхребетная спина! Спина готовая в любую минуту склонится перед начальником, господином. Барином! Еще кем-то! Это „чертово“ русское желание — быть подчиненным! Крепостным! Колхозником! И в тоже время, когда надо — быть несгибаемым и неприступным! Показывать стойкость достойную только богам! Во времена всех лихих годин, доказывать всем, остальным народам — что свободолюбивее нации просто нет! Что за чертова, русская, загадочная душа?

Нация, добровольно насилующая себя и наслаждающаяся этим!» — Клюфт, вдруг понял, что внутренне считает себя русским. Русским! Хотя был немцем по крови. «Да, какой я немец?!» Он и немецкого языка то, толком не знал — так, несколько фраз.

Отец, пытался его немного учить языку предков. Но тщетно. Да и опасно было учить иностранный язык! Павел сел за стол и взяв в руки перо — аккуратно макнул его в чернильницу. Прежде, чем опустить его на бумагу, еще раз неуверенно посмотрел на Вадима Петровича. На этого странного человека — похожего на волшебника. Советского волшебника! Доброго и справедливого! Человека, который хочет узнать правду. Правду — зачем? «Может это ловушка? Зачем им мои показания — написанные моей же рукой? Не верь, не бойся, не проси! Не верь! Правило — первое! Не верь! Никогда не верь никому! Никому — кто красиво говорит и делает вид, что хочет помочь! Тюремный закон» Павел опустил перо на бумагу и задумался.

— Вы, не знаете, как начать? — спросил Вадим Петрович.

— Да, если это сочинение — какая тема? — язвительно спросил Клюфт.

— Хм, тема… ну пусть это будет тема — как я провел беседу со следователем! Со следователем Поляковым! В данном случае!

— Что так и озаглавить? — удивился Павел.

— Нет, пишите. Свою фамилию. Имя, отчество. Год рождения. И далее, с красной строки, в произвольной форме — как все было… Павел задумался. Отказаться?! А что это даст? Ничего. Опять будут бить. На этот раз — раненого. Отобьют все! И ради чего? «Хм, в конце то концов я не собираюсь писать им неправду. Он же сказал писать правду!» Павел вздохнул и начал писать. Перо двигалось по бумаге, слегка поскрипывая. Рука — подзабывшая, как правильно выводить буквы — слегка напряглась. Кисть ломило. Но все равно! Как это здорово! Буквы вылетали из-под пера — как причудливые, сказочные существа! Павел получал наслаждение от этой процедуры! Он, так давно не писал! Он выводил каждую строчку с таким усердием! «Господи как это приято! Писать! Писать. Вот так! Господи! Если я выживу — буду писателем! Обязательно буду писателем! Буду писать все, что захочу! Это и есть свобода! Писать все что захочешь!» Вадим Петрович терпеливо ждал. Он сидел напротив Павла, закинув, нога на ногу — дымил папиросой. Прищурившись, мужчина, с ухмылкой наблюдал, за стараниями Клюфта. Тот, изредка отрывался от писанины и поднимал голову — смотрел в потолок. Лейтенант Маленький стоял сбоку. Он иногда косился и на толстого старшину — который лениво развалился на стуле возле входа. Павел закончил писать свое «сочинение». Он еще раз взглянул на текст и довольный своей работой — протянул листок Вадиму Петровичу. Тот, захлопал в ладоши и радостно воскликнул:

— Браво! Браво! Я засек! Ровно десять минут. Хорошо. Для человека, который находится в таком положении — написать связный текст за десять минут, это не плохой результат. Павел засмущался от похвалы и привстав со стула, хотел отойти, но щеголь в костюме, замахал руками: