Падшие в небеса. 1937 год

— Что?! — Павел ухмыльнулся. — Это провокация. Это уже настоящая провокация! Вы же только, что, вписали в протокол — что главный редактор Смирнов сжег вещественное доказательство! Сжег! А теперь опять за свое?! Чего вам надо то?! А?! Что вам надо еще?! Ее не было в дровянике! Ее просто не могло там быть! Вы эту книгу, сами, откуда-то взяли сами!

— Успокойтесь! Успокойтесь арестованный! — Андрон грозно хлопнул ладонью по папке с уголовным делом. Из переплета — вылетело еле заметное облачко пыли и взметнулось вверх. Павел подчинился и опустив голову замолчал. «Откуда взялась эта библия?! Откуда? Маленький уверяет — ее нашел там, в дровянике! Но ее там не было! Не было! И не могло быть! Кто мог ее туда положить? А? Кто? Неужели Иоиль? Он?! Но откуда он знал, что ее нужно положить именно в это место? Откуда? Нет! Это не может быть? Да и зачем богослову — прятать книгу там? Да и вообще был ли это богослов? А? Может быть, это следователь его разыгрывает? Просто сам нашел библию и теперь врет ему, что она лежала в дровянике?» — лихорадочно мысленно рассуждал Павел.

Маленький боязливо покосился на дверь. Словно он, боялся, что их услышат. Андрон пригнулся к столу и тихо сказал тоном заговорщика:

— Я не собираюсь, не собираюсь ее к делу приобщать. К вашему. Пусть будет так, как все сложилось. Вы подчинились приказу Смирнова. И написали эту чертову статью. И библию он вам давал. Пусть. Пусть. Я не собираюсь, приобщать — этот вещ док, к делу. Я и осмотра то не делал. Так, зашел к вам домой. Просто зашел. Павел тяжело дышал. Он недоверчиво смотрел на следователя и ждал, что — тот скажет. Клюфт уже понял, просто так, этот человек от него не отстанет:

— Что вам надо?! Что? — зло спросил он.

— Мне надо тоже кое-что, кое-что. Поверьте, так же как и вам.

— Хм, и что же? Как и мне? — зло хмыкнул Павел.

— Да так… — Маленький откинулся на стуле. — Ведь я делал осмотр еще и в вашей комнате.

— Ну и что? — напрягся Павел. Страшно. Это, очень страшно! У него, козырная карта, которую нечем бить!

— А, вот, в вашей комнате. В вашей. Я еще кое-что обнаружил.

— Хм и что же?…

— Вернее не что, а кого…

Павел сжал кулаки. «Броситься, броситься на этого человека! Сдавить ему горло!

Сдавить и придушить молча. Тихо. Успеть придушить. Вера! Вера! Он видел Веру! Он видел Веру!»

— Нет, я вижу — у вас есть выдержка. Есть. Да, я общался с гражданкой Щукиной. С ней.

— Что? Кого? Щукину? — переспросил Павел. — Она тут ни причем. Ни причем. Она ни причем. Вы зря эту женщину задержали! Она не при чем! — Павел старался не подать вида, что он кипит от злости. Но от напряжения — у Клюфта вздулись на любу нервы. Сердце колотилось. Павел задержал дыхание. Маленький заметил его возбуждение. Он, покачал головой, и тяжело вздохнув, пододвинул на край стола пачку папирос:

— Вижу, вот и ваше слабое место. Нашел я его все-таки. Вот и все.

— Что вам надо? Она не причем! Если вы хотите и ее сюда впутать — так это вам не удастся! — прошипел Павел. Он с негодованием смотрел на Андрона. Тот почувствовал угрозу — увидел ненависть и готовность к самому страшному. Маленький тоже заволновался. Он понял, еще мгновение и арестант кинется на него — а в кабинете никого нет! И помощь придет, не сразу.

— Успокойтесь! — прикрикнул Маленький, — Вот, папиросы — курите! Павел, видел — следователь испугался. Победа пусть и незначительная — одержана. Он, не позвал на помощь. Значит — с ним можно договорится, но, что он запросит взамен? Клюфт медленно взял пачку и достав папиросу посмотрел на нее, сунул в рот. Маленький встал. Обойдя стол, подошел совсем близко к Павлу и чиркнув спичкой, поднес огонек к лицу Клюфта. Они, какое-то мгновение, смотрели в глаза другу — другу, через огонь спички, сквозь рыжее, маленькое пламя. Они смотрели в глаза друг другу и ждали. Ждали! Наконец Павел опустил взгляд и подкурил. Затянувшись, он грубо сказал:

— Вы что-то хотите?

— Да, я, что-то хочу.

— Что? Что вам надо?

— Мне надо закрыть дело. Закрыть и отправить вас в лагерь. Все. Все. Понимаете. Все решено. Вы же понимаете — что вас неизбежно осудят. Понимаете. Вижу. И поэтому наверняка смерились с этим. Но прежде, чем я сдам дело в канцелярию, для заседания суда, мне надо знать — что вы не будете делать больше никаких заявлений. Никаких. Павел молчал. Он нервно курил. Маленький, стоял рядом.

— Что я могу сделать? Какое заявление? — выдохнул, наконец, Павел.

— Ну, хотя бы по вот этой книге. Мало ли?! Там, вас могут передопросить так, сказать. А вы возьмете и заявите — мол, у меня была библия. Вот эта, — Андрон кивнул на книжку на столе.

— Но я действительно вижу эту книгу впервые! — бросил Клюфт.

— Ой, не верю. Не верю. Ну, да ладно. Черт с этой библией! Черт с ней! Хотя конечно и ее надо было приобщить. Приобщить к делу. Но я это не сделаю. Не сделаю.

— Почему?!

— Потому, что есть еще много вопросов. Много! На которые я, к сожалению, не смогу ответить. Не смогу. А если я не смогу ответить — значит, я плохо выполнил работу. Значит, могу получить по шапке. А сейчас такое время — когда каждый выговор может стоить дорого.