Падшие в небеса. 1937 год

— Заключенные слушай мою команду! — орал все тот же тип в полушубке. — Я тут теперь для вас царь и Бог! А значит, если кто-то не захочет мне подчиняться — будет моим личным врагом! А с врагами я обхожусь жестоко! Слушай сюда! Зэки, затаив дыхание, смотрели на этого выскочку в грязно-белом полушубке и понимали — теперь он их душеприказчик. И как бы, нелепо, не звучали, из его уст заверения, они и были действительно — последней инстанцией в их жизни. Поэтому, арестанты всматривались в черты этого человека и пытались найти в них хоть маленький штрих человечности и сострадания. Но к своему ужасу не находили. А офицер, продолжал орать, внимательно обводя эту мрачную колонну людей, своим пронзительным взглядом:

— Закон движения в колонне ясен и четок! При движении заключенным не разрешается — переговариваться друг с другом, останавливаться без команды, замедлять движения! Не смотреть по сторонам и не дразнить конвойный собак!!! А так же: категорически запрещается, что-либо спрашивать у военнослужащих! Кроме этого: любое движение заключенного в сторону от колонны будет считаться побегом! Побег в данной ситуации пресекается без предупредительного выстрела вверх!!! В общем, так — вражины долбанные!!! Шаг вправо, шаг влево — пуля в череп! Прыжок вверх, попытка провокации — расстрел на обочине! Мать вашу! Всем все понятно?!! Толпа молчала. Никто не решался ничего говорить. Все затаили дыхание и испуганно смотрели на офицера. Тот, довольный, молчал. Он, словно чувствовал — как оробели эти люди. Он чувствовал, что напугал их. Он ощутил власть над толпой этих зэков. Он ощутил прилив энергии и удовлетворение. Самим собой! Он! Он ведь действительно, тут, и царь, и Бог! Он, тут, главный и нет никого вокруг, кто бы, мог, опровергнуть это! Никого! И тут раздался нерешительный голос. Судя по тембру, скорее всего — это был совсем, молодой парнишка:

— А по нужде? По нужде а? Как же, гражданин начальник?! Как, если писать охота? Офицер словно расстроившись, что, вот так, бесцеремонно — нарушили эту его внутреннюю идиллию мыслей — покачал головой и медленно подошел к тому месту, откуда его спросил «обнаглевший зэк». Он долго всматривался в лицо этого паренька в фуфайке и тяжело вздохнув, рявкнул:

— А ссать будешь на ходу! В валенки! Ссы сколько хочешь! Про это ничего в уставе не сказано! Все слышали?! Кто хочет ссать, тот пусть ссыт на ходу!

Остановки делать будем через каждые четыре часа! И все! Не меньше! Развели, тут, мать вашу, демагогию! Если мы тут ссать начнем на обочине через каждые пять минут — так и к завтрашнему утру в лагерь не дойдем! А нам, по всем нормам, нужно успеть до захода солнца! Так, что никаких просьб! Никаких поблажек! А теперь слушай мою команду — налево!!! Зэки робко и неуверенно повиновались. Колонна повернулась и замерла. Павел украдкой оглянулся. Он стоял где-то в середине этой толпы. А там, к концу этой вереницы, человек сто еще! И впереди столько же! Этап растянулся метров на шестьдесят — семьдесят. По бокам колонны конвоиры с винтовками и собаками. Они лениво смотрели на зэков и ждали команды. Клюфт с удивлением наблюдал и не мог понять, как же они, эти солдаты, пойдут за зэками — весь путь до лагеря?! Это ведь длинная дорога?! Судя по словам офицера — часов восемь пешего хода! А значит, километров сорок — сорок пять пути. На двадцатиградусном морозе для многих это превратится в дорогу смерти. А солдаты, неужели они так и будут идти рядом? Но сомнения Павла разрушил слабый гул перерастающий в рокот. Из-за сарая, что стоял на перроне, выехали два грузовика. «ЗИС 5» с брезентовыми тентами над кузовом. Машины медленно подъехали к колонне. В хвост этим к автомобилям пристроилась черная, «Эмка». Легковой «ГАЗ М» поблескивал в лучах восходящего, холодного солнца темной полировкой. Старший офицер, что кричал фамилии, лениво повернулся и медленно прошел к легковушке. Он отряхнул снег со своих валенок и кряхтя — залез на переднее сиденье. Перед тем, как захлопнуть, за собой дверку — махнул рукой. Солдаты, засуетились. Половина из конвойных спешно подбежали к грузовикам и стали карабкаться в кузов. Человек пятнадцать рассредоточились вдоль колонны, по обеим сторонам.

— Слушай мою команду! — раздался где-то сзади голос. Зэки невольно стали оборачиваться. Их, тут же, начали тыкать прикладами винтовок конвойные:

— А, ну! Мать твою! Не поворачиваться! Что правило не слышали?! А?! Не слышали?! — кричали солдаты, усердно колошматя бедных арестантов по локтям и ребрам.

Крики и вздохи пронеслись над толпой. Зэки испуганно втягивали головы в плечи. Не смотреть! Не смотреть по сторонам, а то получишь прикладом! Вот — главное! Вот она — правда этапа!