Падшие в небеса. 1937 год

— Я тебя собака научу, как на вопросы отвечать! Ты мне тут поразговариваешь! Говори собака — явки, адреса, фамилии! И учти — ты сам себе приговор своим отпирательством подписываешь! Говори собака — явки, адреса, фамилии! Кто тебе дал задание дискредитировать наш строй, разрушать наши устои, вести контрреволюционную пропаганду? Кто собака? Кто? — Маленький склонился над Павлом и орал ему в ухо, что есть силы. Клюфт мычал словно немой. Он лишь видел начищенные носки хромовых сапог следователя. Раздался стук. Дверь со скрипом раскрылась и в кабинет, вошли два человека. Маленький, вытянулся, как по струнке. Павел, с трудом перевернулся, как жук на песке и взглянул на вошедших. Это был высокий старшина и майор. Тот самый — майор Поляков, который приходил на собрание в редакцию газеты, когда клеймили позором Самойлову. Павел лежал и смотрел на этого человека. Почти безразличное гладко выбритое лицо. Квадратные усики под носом и толстые как вареники губы. Противный нос в виде крючка. Низкий лоб. Майор ехидно улыбнулся и спросил у Маленького:

— Ну, что тут происходит, лейтенант? Следователь набрал в легкие воздуха и почти на оном дыхании без запинки, словно прилежный ученик у доски, ответил:

— Вот, Олег Петрович, веду допрос. Применяю метод зебра! Пока результатов не дал! Но кое-что, все-таки, арестованный сказал! Майор брезгливо посмотрел на Павла. Их взгляды встретились. Клюфт вытер рукавом кровь с губ и отвел глаза в пол.

— Говорите — метод зебра? Ну-ну. Первый допрос и на такое решился. Я же, вас предупреждал. Зебру — надо применять на третьем, или четвертом допросе. А тут. Тут вполне можно было обойтись и системой табуретка, или глухой-немой. А вы, Маленький, сразу в бой, как говорится, ринулись! — нравоучительно, словно профессор студента, отчитал Поляков следователя. Тот, рявкнул в ответ:

— Виноват товарищ майор! Разрешите применить метод табуретка? Павел закрыл глаза и тихонько застонал. «Господи?! Что это? К нему это человек применил, какой-то метод зебру? Это черная — белая полоса? Так вот чем вызвана перемена в поведении?! То — спокойный, то — добрый. То — злой и раздражительный? Сбить волю, уничтожить моральное обличие человека подавить психику! Табуретка! Метод табуретка! Что это такое?! Новая система пыток? Пыток?!! Будут бить по голове табуреткой? Почему табуретка? Пытка — табуреткой? Разве могут быть пытки в нашей советской стране? И к кому-то, ко мне, к невиновному? Господи, что за бред?! Неужели это все наяву?!!» — с ужасом рассуждал Павел Майор подошел ближе и встал у Клюфта в изголовье. Хмыкнув, тихо спросил:

— А по-хорошему, вы пробовали? Что вообще в отказ пошел? Почему все-таки зебра? Лейтенант, это ваш первый самостоятельный допрос и вы должны провести его успешно, от этого будет зависеть ваша дальнейшая карьера. И не обязательно на первом же допросе превращать арестованного в отбивную котлету! Не обязательно. Во-первых, для этого есть и спецсотрудники, — майор кивнул на здоровенного старшину. — А во-вторых, главное результат, а не ваше рвение. Ваше рвение ничего не даст. Его, — Поляков показал указательным пальцем, на лежащего Клюфта, — Вон, можно, словно матрас оттащить в подвал да пристрелить? А кому от этого польза будет? Да некому! Никаких результатов! Он не назвал — ни явок, ни имен! Он ничего не сказал! И главное — он не сознался! Что докладывать будите? И я, что начальству доложу? Маленький стоял в нерешительности. Майор улыбнулся и прошел в угол кабинета. Взял в шкафу рифленый графин с водой и налив себе стакан — выпил. Брезгливо поморщился, сказал:

— Ум! Лейтенант?! Что у вас вода то затхлая? Не можете принести свежей? И давайте продолжайте допрос. А я поприсутствую. На меня внимания не обращайте. И посмелее! Посмелее. И может быть, бить то не надо. Сначала надо раскачать человека. Поговорить. Может он вам сам все расскажет. Лейтенант нерешительно вернулся на свое рабочее место. Поправив на голове прическу, обиженно буркнул:

— Да ничего, он, товарищ майор, не расскажет сам. Я чувствую.

— А вы, попробуйте?! Павел лежал и старался не двигаться. Ему, так хотелось, что бы эти мерзкие люди решили — что он умер и приказали унести Павла в камеру. Унести отсюда! Хоть куда! Подальше от этих сволочей, в оливковых кителях, с краповыми петлицами и синими галифе. Маленький властно прикрикнул:

— Арестованный встать с пола! Клюфт застонал и медленно поднялся. Он, увидел краем глаза — эта «свинья», в майорской форме, с гладко выбритым лицом и квадратными усиками под носом, брезгливо наблюдала, как он мучался.

— Что ж вы так плохо выполняете команды следователя уважаемый Павел Сергеевич? Там в редакции вы были более решительным? — ехидно заметил майор.

Павел хмыкнув, вытер с губ кровь. Ему хотелось нагрубить этому человеку, но он не решился.