Падшие в небеса. 1937 год

— Ой, простите, я вам даже пройти не предложила. Вы проходите. Проходите! Я вот даже чай согрею! Пожалуйста, раздевайтесь. Правда, тут не топлено. Но ничего, вы не замерзните! Андрон покосился на вешалку у входа, медленно расстегнул портупею и снял шинель. Робко пройдя — сел за стол. Вера, стояла в нерешительности и не знала — что делать. Она теребила краешек шали, которая была накинута у нее на плечах:

— Так, он говорил, что-то обо мне? Андрон тяжело вздохнул и опустил глаза:

— Нет, он молчал о вас. Но я знал, что он хочет сказать о вас. Он мне даже не сказал, как вас зовут. Но я знал, что вы есть у него. Он, держится. Кстати, как вас зовут? — смущаясь, выдавил из себя Андрон.

— Вера…

— Очень приятно. Меня зовут Андрон. Вы, Вера, в горкоме работаете?

— Да, а откуда вы знаете? А впрочем, понятно,… - осеклась Щукина. — Расскажите, что ни будь. Хоть, что-то, что можно! Как, он там? Как, там, хоть кормят? Как, он там сидит? Что с ним? Вообще, за что его арестовали?

Андрон нервным движением достал из кармана галифе — пачку папирос. Дунув — что есть силы в гильзу, он испуганно, тихо спросил:

— Я могу закурить?

— Да! Да, конечно! Курите. Курите! — Щукина повернулась и достав с полки чугунную пепельницу — поставила ее на стол перед Маленьким. Андрон чиркнул спичкой. Ему так не хотелось отвечать на вопрос Веры. Он надеялся, что она забудет про него. Про этот чертов вопрос — «за что его арестовали?» Но девушка, вновь, требовательно и немного грубо повторила:

— Так, за что арестовали Пашу? Маленький выдержал паузу, опустил глаза в пол. Попыхивая папиросой — рассматривал кончики своих сапог.

— Вы боитесь ответить? Вы не хотите, что бы я знала? Паша, в чем-то виноват? В чем? — требовательно говорила Щукина. Андрон поднял глаза, взглянул на Веру и покачал головой:

— Видите ли. Все очень серьезно. Павел, его обвиняют в шпионаже, организации антисоветского заговора и намерениях при подготовке террористического акта.

— Что?! — Вера прижала ладонь к губам. На ее глазах выступили слезы. Но она — не заплакала. Напротив — девушка улыбнулась. И не просто улыбнулась. Она рассмеялась. Маленький с удивлением смотрел на Щукину.

— Бред! Что за бред?! Какой бред! А вы, сами-то, там, в это верите?! В то, что говорите?! Маленький пожал плечами. Он, хотел, было — возразить, но промолчал. А Вера неожиданно пододвинула стул и села совсем, рядом. Он почувствовал запах ее волос. Запах ее тела. Аромат, от которого кружилась голова. Она была совсем близко. Девушка вдруг взяла его за руку. Она сжала его ладонь. Андрон ощутил — как горит ее кожа! Она была горячая и нежная. Как ему захотелось сейчас прижать ее руку к губам и поцеловать. Вера придвинулась к Андрону и зашептала. Она шептала страстно — выговаривая тщательно слова:

— Послушайте, послушайте! А вам не кажется, что вы, все, там, сошли с ума? Не кажется? Вы не боитесь?! Вы? Вы ведь — хороший человек! Вы хороший! Я вижу это по вашим глазам! Вижу! И поверьте. Я никогда не ошибаюсь! И вы там один! Вы не боитесь? Они все сумасшедшие! Все! Они все сошли с ума! Они убивают собственный народ! Подумайте! Вы, не боитесь? Как вы, все это, носите в себе? Как? Это же страшно! Маленький, испугался. Ему показалось, что девушка не в себе. Она бредила. От горя! От потрясения — бредила. Андрон не знал — как себя вести. Он просто сидел и слушал ее монолог.

— Вы говорите — что Павел шпион? Мой отец шпион? Все вокруг шпионы? Вы сами то понимаете — на столько все серьезно! Что вам сделали эти люди? Почему вы их хотите уничтожить? Что вам сделала моя мать? А? Что? Что вам сделала моя мать? За, что, вы ее убили? За, что? Вы ее убили? Вы? — Вера последние слова прокричала. Хрипло и страшно. Ее голос вырывался, как крик отчаянья. Девушка отпустила руку офицера и склонив голову — разрыдалась. Андрон, затушил папиросу и осторожно дотронулся ладонью до волос. Нежно — словно боясь потревожить, погладил ее по голове:

— Вы успокойтесь, упокойтесь! Все будет хорошо! Не надо нервничать! Не надо! Почему вы так? Что с вашей мамой? Щукина, подняла голову. Он, увидел ее заплаканные глаза — полные отчаянья и злобы. Глаза — полные ненависти и в тоже время надежды. Андрону показалось — все перемешалось в этом взгляде. Вера, всхлипнув, тихо ответила:

— Моя мама повесилась. Она повесилась позавчера. А мой дом сгорел. Она сожгла наш дом. А сама повесилась в сарае. Вот и все. У меня нет никакого. Никого! Вы у меня любимого человека, отобрали у меня! Отец арестован. Вы его тоже отобрали у меня. Теперь вот мать. Я ее вчера похоронила! Маленькому стало стыдно. Он покраснел и онемел. Он — оказался причастным к горю этой красивой девушки! К горю своей любимой девушки. Любимой! Пусть даже она и не знает, что он любит ее. Но он оказался причастен — невольно к ее горю. Он — часть той машины, которая растоптала ее судьбу?! Нет! Не все еще потеряно! А он не виноват! Не виноват! Вера заметила смущение Маленького. Она, словно попыталась оправдаться и тихо пояснила: