Падший Король (ЛП)

Вокруг него порхало немного света — яркая сфера с сумеречным блеском. Она трепетала и прыгала вокруг его головы, как светлячок.

— Что это такое? — спросила я.

Салем замер на мгновение, наблюдая за ним. При этом его грудь напряглась, а на подбородке дёрнулся мускул. Что бы это ни было, оно выбило его из колеи.

Он снова повернулся ко мне. Выражение его лица было резким, хотя руки оставались нежными, пока он оборачивал полоску ткани вокруг моей руки.

— Не обращай внимания на эту маленькую букашку. Я латаю тебя только для того, чтобы ты могла доставить меня туда, куда мне нужно. Теперь тебе нужно отдохнуть. Как только ты сможешь достать эту клетку души, всё будет кончено. Нам никогда не придётся снова видеться друг с другом.

«Всё закончится, когда ты умрёшь».

— Что ты видел? — спросила я. — Каков твой худший страх, который показал тебе Олефест?

Салем прервал перевязку и уставился на меня.

— Смерть.

Мелькнуло удивление и, возможно, немного вины.

— И это всё? Ты боишься смерти, — это казалось слишком… обычным для него.

— Не совсем. Но ты не сказала мне, что было в твоём видении. Будет справедливо, если ты тоже поделишься.

Мои глаза быстро открылись; я резко пришла в себя. Нет. Ни за что на свете я не расскажу Салему о своём видении. Боги, к чему это было? Там присутствовала… порка? Я скорее сварюсь заживо, чем скажу ему. Я бы снова разорвала себе руку, чтобы отвлечься от этой линии расспросов.

«Придумай ложь».

— Попугаи, — выпалила я.

— Попугаи, — повторил Салем.

Я с трудом сглотнула.

— Они меня ужасают. Эти их смутно человеческие голоса, повторяющие слова до тошноты. Это просто неправильно.

Он приподнял бровь.

— Есть ли причина, по которой ты краснеешь?

— Послушай, я не собираюсь делиться своими худшими страхами с дьяволом. Да и вообще, какая тебе разница?

— Это всего лишь отстранённое любопытство. Просто мне никогда не было стыдно, поэтому я никогда не краснел.

Солнечный свет просачивался сквозь листву над нами и струился по его крыльям. Каждый раз, когда я видела их и торчащие обломки костей, у меня возникало ощущение неправильности. При виде их у меня перехватывало дыхание. Глядя на переломанные крылья, я чувствовала себя так, словно зазубренный нож царапал мой череп изнутри.

Конечно, он заслужил это за всё, что сделал, и тем не менее…

Может, дело в том, что его крылья выглядели такими нежными, но вид крови, забрызгавшей его перья, слишком сильно влиял на меня.

— Ты собираешься исцелить своё крыло? — спросила я уже более раздражённо.

Салем снова поймал мой взгляд, но проигнорировал вопрос. Вместо этого он переключился на мою ногу и прижал ещё один кусочек мха к бедру, прямо под юбкой. Я вздрогнула, когда он слегка приподнял мою ногу, чтобы перевязать её. Это было бы в миллион раз больнее, если бы он уже не окутал меня своей исцеляющей магией.

Он снова прижал руку к моему сердцу, и магия жарко заструилась по моему телу. Я вдохнула его запах, запах граната и дыма. Там было что-то ещё… сад… глубинное, саднящее чувство утраты. Рваная пустота, падение… свет погас, дух превратился в пепел.

На мгновение мне показалось, что моё сердце вот-вот разорвётся.

— Падение, — прошептала я, не собираясь произносить это вслух.

Тут Салем резко отдёрнул руку. Я открыла глаза, и он уставился на меня.

— Я ничего не говорила, — быстро добавила я. Эта ложь была ещё хуже, чем попугаи.

Мгновение спустя Салем сказал:

— После нескольких часов сна ты будешь в полном порядке.

Он встал и отошёл от меня, пока его крыло практически свисало с него как тряпка. «Неправильно».

Я оторвала от него взгляд, чтобы осмотреться, и вздрогнула, когда приподнялась на здоровой руке.

Это было похоже на краткую мирную передышку. Салем уложил меня на поросший мхом пятачок на опушке леса. Солнечный свет пробивался сквозь ветви, покрывая землю вокруг меня танцующими золотыми крапинками. Морской бриз шёпотом проносился по моей коже, листья шелестели надо мной.

Наблюдая за Салемом, я видела, как он исцелял себя. Серебристо-голубой свет мерцал вокруг его крыльев и перьев. Его тело воина сияло светом. Его сила накатывала на меня волнами, но он не исцелялся достаточно быстро. Его крыло всё ещё выглядело изломанным.

Какой-то странный инстинкт — словно невидимая нить, тянущая меня за грудь — заставил меня приподняться на локтях, потом встать на ноги. Резкий рывок дёрнул меня за грудь, притягивая ближе к Салему.

Я как-то читала, что у человека, перебравшего кокаина, на время обостряется обоняние. Он как животное мог сказать, когда в комнате находился другой человек или где кто-то проходил в лесу. Он чувствовал себя так, словно восстанавливал что-то забытое — навык, оставшийся дремлющим из-за эволюции.

Вот на что это было похоже — похороненное знание, которое вновь оживало. Смутная уверенность, что я тоже смогу исцелить его, как он исцелил меня.

Прихрамывая на раненую ногу, я направилась к Салему. Поскольку его глаза были закрыты, я могла спокойно смотреть на его лицо, на тёмные ресницы, выделявшиеся на фоне кожи.