Падший шут

Почему я еще не уехал? Мой собственный отец ушел, не оглянувшись. Мне должно было быть легко пойти по его стопам. Черт возьми, это было в моей ДНК.

Иди внутрь, Лео.

Я сдал назад.

Недолго думая, я поехал туда, где обычно находил ответы на свои вопросы.

В здание клуба.

В гараже было темно, если не считать наружных фонарей, отбрасывающих желтые круги на замерзший тротуар. Я проехал мимо него и покатил по стоянке к зданию, окутанному тенью.

Раньше здесь было так много жизни. Теперь здание клуба выглядело как скелет. Большую часть времени я не позволял себе даже взглянуть в этом направлении. Было слишком тяжело видеть его заброшенным и без ряда припаркованных перед ним байков.

Деревья вокруг здания клуба стали выше, их ветви оголились, а листья рассыпались по покрытым снегом корням. Еще больше скелетов. Сколько раз меня рвало на эти деревья после того, как я слишком много выпил? Скольких женщин я привел в рощу для быстрого траха?

Это были хорошие времена, верно?

Все окна были заколочены изнутри. Это была задача, которую Дэш, Эмметт и я выполнили после того, как Цыгане распались. Прибивать листы фанеры было все равно что забивать гвозди в мой собственный гроб. Но я сделал это с закрытым ртом, потому что так решило братство.

Входные двери были заперты на толстую цепь и висячий замок. У меня был ключ. Я мог войти внутрь.

Но там было бы еще пустее, чем в моем доме. В последний раз, когда мы заходили сюда, запах беспокоил меня больше всего. Вместо кожи и табака здесь пахло пылью и гнилостным, спертым воздухом.

Запах мертвых воспоминаний.

Что мне делать? Тишина. Пустая, давящая тишина.

Здесь не было ответов.

Меня бесило, что я точно знал, где их найду.

— Сукин сын. — Я развернул грузовик и направил его шины в противоположный конец города. Каждая клеточка моего тела, казалось, дрожала по мере того, как я подъезжал все ближе и ближе к дому Кэсс, пока мои мышцы практически не начали вибрировать.

Ее улица была не такой темной, как моя, сочетание фонарей на крыльце и рождественских украшений, все еще свисающих с карнизов. Они освещали ее район мягким желтым светом. Одной из приятных особенностей грузовика старой модели, такого как мой, было то, что можно было выключить фары, тогда как в более новых моделях все работало на автоматическом управлении. Я выключил свои фары и подъехал к подъездной дорожке Кэсс, припарковавшись у тротуара.

Часы на приборной панели показывали, что было чуть больше полуночи. Без сомнения, ее отец пристрелит меня, если узнает, что я был здесь в этот час. Поэтому как можно тише я заглушил двигатель грузовика и открыл дверь, закрыв ее с приглушенным щелчком. Затем я пересек лужайку, мерзлая трава хрустела под моими ботинками. Добравшись до дома, я медленно двинулся вдоль стены к самому дальнему углу.

Затем я достал свой телефон и отправил сообщение на номер, который запомнил несколько месяцев назад, но так и не набрал.

Я снаружи.

Как только оно было отправлено, я постучал костяшками пальцев по ее окну.

Мгновение спустя зажегся свет, затем зашуршали занавески, когда она отдернула их. Несмотря на отяжелевшие веки, лицо Кэсс было хмурым. Ее волосы были собраны в конский хвост, и она была одета в бледно-серую пижаму, рукава которой были такими длинными, что доходили до кончиков пальцев.

Со своего места под ней я мог видеть только живот. Там был мой ребенок. Это девочка.

Зачем я здесь?

Кэсс отперла окно и распахнула его.

— Уже полночь.

— Прости.

Кэсс вздохнула.

— Чего ты хочешь, Лео?

— Я не знаю, — признался я. Я действительно, по-настоящему не знал, почему не мог оставить ее в покое.

— Входная дверь. — Она указала в ту сторону. — И тихо, пожалуйста.

Я кивнул, когда она закрыла окно, затем направился к парадному входу. К тому времени, как я добрался до крыльца, она уже открыла дверь. Я снял ботинки, оставив их снаружи. Они промерзнут, но я ни в коем случае не хотел рисковать разбудить ее родителей.

Мы молча, медленно прошли по коридору к ее спальне. Когда я вошел внутрь, она закрыла за мной дверь и подошла к краю кровати.

Я подошел к ее столу, сел на стул и наклонился вперед, опираясь на локти.

— Как твое лицо? — спросила она.

— Болит.

— Хорошо.

— Ты, наверное, даже не представляешь, как тебе повезло, что у тебя есть папа, который сделал это для тебя.

— Представляю. Я точно знаю, как мне повезло.

Я встретил взгляд этих карамельных глаз и утонул. Протянула бы она руку, чтобы вытащить меня на поверхность?

— Я чувствую себя потерянным.

Что она сделала, чтобы заслужить мои признания? Но я был здесь и швырял ими в нее, как конфетами на параде.

Кэсс поерзала на кровати, пряча ноги под пушистое одеяло. Затем взяла подушку и прижала ее к груди, когда легла. Но ее глаза не отрывались от моих. Она просто устраивалась поудобнее, чтобы слушать.

— Клуб… долгое время был моим миром. Мы расформировали его, и я ненавидел каждую секунду. Это не то, о чем я когда-либо кому-либо говорил. Я голосовал за это, потому что так было лучше для моих братьев. Но я этого не хотел.

— На что это было похоже? Клуб?