Падший враг (ЛП)

— Нет, но спасибо.

— Хорошо . . . — Она задерживается. — Наслаждайся ночью.

— Я намереваюсь это сделать.

Когда она уходит, и Кристиан, и Риггс смотрят на меня в явном ужасе.

— Я никогда не видел тебя таким. — Улыбка Риггса медленная и насмешливая.

— Каким?

— Как будто подростка доставили в отделение неотложной помощи, и его мошонка застряла между металлическими скобами его девушки, — поэтично произносит       Кристиан.       — Ты       выглядел раскрасневшимся. Неудобным. Осмелюсь сказать? Смущенным.

— Убитым. — Риггс опрокидывает напиток. — Он покраснел. Я видел это. Ты видела, как он покраснел, Тифф?

— Да! — Тифф, благодарная за то, что в этот момент она представляет собой нечто большее, чем декоративное украшение, охотно присоединяется к моим двум друзьям. — У него все лицо красное. Это так мило. Винни отличная девушка.

Мне удалось прожить целую неделю, не загнав Виннфред в Калипсо Холл за дополнительной информацией. Снятая парижская квартира стала большим откровением. Что еще она знает? Что еще она упустила?

Вернуть ее в Новый Амстердам — большая проблема. Она напала на Кори. Мужчине пришлось наложить два шва, за которые я щедро заплатил, чтобы он держал рот на замке. Бьюсь об заклад, это было ее первое столкновение с чем-то далеким от совершенства, и я получаю удовольствие от осознания того, что развратил ее, пусть даже немного.

— Я не покраснел, — коротко говорю я.

— Да, Ты покраснел. Тебе придется объяснить нам последние пять минут, — объявляет Кристиан.

— Нечего объяснять. Она работает в Калипсо Холл, — говорю я.

Краем глаза я замечаю, как Арья движется в нашем направлении на огромной скорости. Пора заканчивать эту девчачью беседу.

— И, к вашему сведению, даже если бы я все еще не оплакивал безвременную смерть моей невесты, преследование сотрудника было бы вульгарным и не одобряется.

— У меня странные предчувствия. — Риггс облизывает подушечку указательного пальца и поднимает его в воздух, закрывая глаза. — Ага, вот оно. С востока дуют злые ветры.

Я стою к востоку от придурка.

— Даже если будут ураганы возбуждения, я требую, чтобы ты не реагировал на них. — Голос принадлежит Арье.

Я оборачиваюсь, изучая ее.

— Я не люблю, когда мне приказывают. Что ты имеешь в виду?

— Эта девушка — ангел на земле. Раз в неделю она навещает детей в больнице Святого Иоанна. Одевается феей и раскрашивает лица. Им это нравится. Они любят ее, — отчаянно говорит она. — И я люблю ее! Она вдова, ты же знаешь. Она знает, что такое боль. Я не хочу, чтобы она снова пострадала.

Значит, она слышала, но не знает, как это произошло. Хорошая работа, Виннфред, держать наше дерьмо в тайне и не позволять людям складывать два и два.

Кристиан наблюдает, как Виннфред возвращается к тому, кто, как я полагаю, является ее агентом.

— Мы уже встречались с этой девушкой. Она кажется доброй, талантливой и привлекательной. Не волнуйся, любовь моя. У Арсена нет ни единого шанса, даже если бы он попытался.

— Деньги все решают, — отмечает Риггс. — А у нашего мальчика их предостаточно.

— Она не думает о деньгах. — Тифф, его девушка, напоминает нам о ее неудовлетворительном существовании. — Она была замужем за кем-то очень богатым и подписала действительно дерьмовый брачный контракт или что-то в этом роде. Потом, когда он умер, он оставил ее практически ни с чем. Она подрабатывала случайными заработками, чтобы свести концы с концами.

Коллективный ропот наполняет воздух. Мои глаза следят за Виннфред. Это правда? Неужели она осталась ни с чем? Зная то, что я знаю о ее покойном муже, я бы не стал отрицать этого. И она достаточно наивна, чтобы не защитить себя.

— В любом случае, она вне пределов досягаемости. — Арья щелкает пальцами перед моими глазами, пытаясь привлечь мое внимание. — Понятно?

— Мои извинения, Арья. Я, должно быть, создал у тебя ложное впечатление, что мне плевать на то, что думают люди. — Я улыбаюсь ей искренне. — Как только я принимаю решение о женщине, никто не может ее спасти. Даже не Бог.

Я ухожу, оставив группу друзей позади. Я перемещаюсь к открытому балкону. В этой комнате слишком тесно, слишком жарко, слишком претенциозно. Ночной ветер дует мне в лицо. Я растопыриваю пальцы над широкими перилами из светлого кирпича. Когда я смотрю вниз на Пятую авеню, люди внизу выглядят как муравьиные точки. Держаться за перила - последнее, что должен делать мой пьяный "я".

Но опять же... что здесь можно потерять?

У меня нет ни матери, ни отца, ни невесты. Как снисходительно заметил Риггс, я не самый милый человек в этом почтовом индексе. Нет ничего, что привязывало бы меня к этой вселенной, и я начинаю подозревать, что именно по этой причине люди берут ипотечные кредиты, заводят детей, берут на себя обязательства — чтобы самоубийство не было приемлемым вариантом, когда дела идут дерьмо.

Не то чтобы я подумывал о самоубийстве. Эти перила широкие и не очень длинные. Я могу сделать это.

Всего один раз, по старой памяти. Голос Грейс звучит хрипло и соблазнительно в моей голове. Даже за пределами могилы она соблазняет меня на неправильный поступок.