Пагода журавлиного клёкота

– Ну, когда мы вместе слушаем прекрасную музыку, или, когда мы молимся одним и тем же идеалам, разве это не общее счастье? Когда мы оба радуемся, мы, наверное, оба счастливы. А разве, когда ты вдруг входишь в единство с миром, и чувствуешь себя абсолютно свободной от времени, разве ты не счастлива? Во время твоих упражнений йогой и твоей медитации ты, наверное, ощущаешь нечто такое, что делает тебя на какое-то время счастливой.

– Не знаю, может быть, – сказала Лица и посмотрела на часы, – мне нужно собираться в школу, а то я опоздаю.

– Мне тоже нужно раньше выйти из дома, – сказал я, – а то сегодня у меня машины нет. Не знаю, сколько я прожду автобуса на остановке.

Мы закончили завтрак, быстро оделись и вышли из дома. Утро было почти летним. Солнце освещала мир своей утренней улыбкой.  Некоторое время мы шли молча вместе, и вдруг Лиза сказала мне:

– А знаешь, однажды в детстве я почувствовала себя очень счастливой. Было такое же утро, и я шла в школу. Один мальчик, который мне нравился, попал мне навстречу и улыбнулся мне. Не то, чтобы я была в него влюблена, нет, не подумай ничего такого, просто мне было приятно его видеть. Ну, знаешь, есть люди, с которыми приятно общаться. Но я с ним даже не была знакома, так просто, когда он проходил мимо, я на него смотрела. Да и он не проявлял ко мне особого интереса, даже иногда проходил, как бы не замечая меня. И вот он мне улыбнулся, наверное, ему в эту минуту было очень хорошо. И мне тоже стало хорошо. И я почувствовала себя счастливой. Я ходила ещё в начальную школу, ни о какой любви я даже не думала. Просто бывают такие случаи в жизни, когда некоторые вещи вступают в созвучие с собственной жизнью и проникают в наше сознание. Когда нет никакого желания, но возникает блаженство от того, то кто-то тебе улыбнулся. Ничего не произошло, но в душе всё совпало самым чудесным образом, когда утренний солнечный свет мягко струится из радующейся голубизны неба, и даже звуки собственных шагов кажутся сладостными, потому что душа ощущает своё присутствие в этом мире, и то, что ты у кого-то обратил на себя внимание. Не знаю, поймёшь ли ты меня, но счастье ни от чего не зависит, оно рождается само собой, когда тебе приятно быть самой собой и находиться этом мире.

Мы остановились возле ворот её школы. Дети пробегали мимо нас и здоровались с ней как со своей учительницей. Я понимающе кивнул ей головой и спросил:

– Так ты не против того, чтобы я купил дачу?

Лиза улыбнулась и сказала:

– Я очень даже согласна. Но я хочу, чтобы дача мне понравилась.

– Мы будем выбирать её вместе, – согласился я, – как только тебе что-то понравится мы её купим.

На этом мы расстались. Она пошла в школу, а я – на остановку. Город уже давно проснулся и на улице было много народу. Все спешили на работу или на службу. Я втиснулся в переполненный троллейбус. Стоя в толпе, я думал о Лизе и о наших с ней отношениях. В троллейбусе практически не было личного пространства, все почти прижимались друг к другу: и мужчины, и женщины. Все эти люди были настолько разными, что ни в чём не походили на друг на друга, но что-то их всех объединяло. Здесь можно было столкнуться с человеком единственный раз в жизни и больше никогда его не встретить. И каждый этот человек имел свой собственный мир, свои пристрастия и свою жизнь, связанную с его личной судьбой. Но было в них что-то такое, что делало их похожими, может быть, сама их жизнь и те законы, по которым эта жизнь протекала и творила их судьбу. Мужчины и женщины – разные в общем, и общие в разном.

Я вспомнил монаха Вэйя и некоторые отрывки его комментариев. Там он говорил, что в жизни всегда происходит танец между драконом и тигром, между женским и мужским началом. И не известно ещё, кем является тигр, а кем – дракон. Тигр танцует на земле, а дракон устремляется ввысь в небеса, туда, где бушуют ветры и космические волны разных энергий. Но где-то есть сосредоточение всех кругов, так называемая, середина, куда все стремятся попасть, и куда все в конце концов попадают. Середина – это центр – истинное место рождения сокровенной жемчужины, то место, где воедино сливаются мужчина и женщина.  От этого слияния всегда рождаются плоды. Они как бы возникают из нечего, оплодотворяются и одухотворяются, чему способствуют столкновение разных энергий и энергетических полей. В этом месте зарождается младенец «ин-эр», о котором говорил Лаоцзы, как о корне жизни и начале всех учений, а Мэнцзы говорил, как о сердце взрослого человека, приносящем успокоение и находящем путь к природному началу и завершению. Это место там, где нет различия, где стороны света сходятся и меняются местами, где огонь рассвета и заката соединяются с небесной осью, где в шуме большого города можно обрести покой, где великое сокрытие открывается в явном. И человеку не нужно углубляться в горы, чтобы обрести покой в одиночестве. Можно в полном гуще людей, в таком месте, как троллейбус, отключиться и предаться медитации. Время не играет никакого значения.