Пагода журавлиного клёкота

– Понять это очень просто, – сказал врач, – вам нужно занимать одновременным совершенствованием природы и жизненности, как говорили древние мудрецы, природной сущности и судьбы – "син мин гуан сю". Природа человека – это дарованная небом сущность, на основе которой из энергии ци формируется вторичная природа, как считают мудрецы, природа телесного склада – "ци чжи чжи син". Первую даосы питают, а вторую преодолевают. С природой телесного склада тесно связано понятие жизненности, которое в отличие природы, даруемой Небом сущности, понимается как веление судьбы, то есть жизненные силы, не связанные с мышлением и психической деятельностью процессами, это может быть и наследственностью. Природа «син» связана с духовной, мыслящей, янной стороной человека, а понятие «мин» – с бессознательной, энергетической стороной человеческого существа. Хоть «син» и «мин» являются формами энергии ци, пневма «син» обладает ещё формой бытия чисто духовного принципа «ли», в отличие от «мин», которая является пневмой в её чистом понимании. Жизненность «мин» нуждается не в преодолении, а в совершенствовании, подобно природе. И если человеку удаётся снять противоречие между самой природой и природой телесного склада, то он может обрести бессмертие. Природа «син» обладает изначальным духом, а «мин» – жизненность – является изначальной пневмой, или как мы говорим, энергией. Но это две формы разных энергий. Одна локализуется в голове, а другая – среднем киноварном поле, где-то в районе солнечного сплетения. Дух природы символизируется триграммой «огонь» – ли, в которой внешние черты – сильные Ян, а внутренние – слабые Инь.

– А, всё понятно! – воскликнул я. – Вы намекаете на то, что я злоупотребляю умственной работе в ущерб физической.

– Можно и так сказать, но это не всё, – поправил меня доктор, – символ жизненности – это триграмма «воды» с противоположной символикой. Поэтому практическое преодоление вашего недуга для совершенствования «син» и «мин» состоит в том, что вначале вам нужно заниматься психофизическими упражнениями: гимнастикой, дыханием, созерцанием, успокаивать ум, умерять страсти и совершенствовать свою жизненность, затем уже при помощи медитации и дзэнской практики стремиться к обретению Недеяния У-вэй и интуитивному постижению Дао. Только эта двухсторонняя практика может привести к истинному бессмертию всего психофизического существа человека в отличие от простого физического продления жизни, так и от чисто духовного, внеличного бессмертия, на которое мы, буддисты, уповаем. Это я вам говорю, как врач.

– Странно, – заметил я, – вот почему вы, буддисты, зная, что можно стать бессмертным, не практикуете его обретение, а стремитесь выйти из круга перерождения и раствориться в нирване.

– Мы не привязаны к этому физическому миру так, как вы, даосы. Для нас смерть – это переход в другое измерение. Ведь человека можно сравнить с путешественником. Одной жизни нам вполне достаточно здесь, чтобы понять, что собой представляет этот физический мир, поэтому мы ещё при жизни стараемся обрубить с ним все наши связи и привязанности. Ведь путешественник, посетив какую-то одну маленькую страну, полюбовавшись ею и её экзотикой, не стремится каждый раз возвращаться в неё, какой бы прекрасной она не была. Одного раза вполне достаточно, зачем каждый раз смотреть одно и то же, когда в мире так много других интересных стран. А этот физический мир – лишь малый уголок огромного целого, простирающегося в необъятной Вселенной.

Сказав так, врач кивнул на окно, за которым шумела городская жизнь.

– Вы так хорошо разбираетесь в мире, – сказал я, – но я бы так не хотел покидать его. Ведь обретение бессмертия доступно немногим, к тому же, как вы сказали, этот маленький уголок в огромном мире является подлинным раем. Так как, по-вашему, можно обрети бессмертие? Но прежде всего, как мне излечиться?