Пагуба. Переполох в Петербурге

– Кто это такой? – подтолкнув слегка локтем Чоглокова, спросил Дивов, показывая глазами на незнакомого ему молодого человека.

– Это граф Станислав Понятовский, состоящий при английском посольстве, – отвечал Чоглоков. – Разве ты не знаешь его?

– Да не приходилось мне никогда его нигде встретить. Ты знаешь, что я все это время и на куртагах даже не был. Куда мне выезжать с таким кашлем, какой меня мучил несколько месяцев! Ведь государыня очень не любит, когда приезжают к ней во дворец чем бы то ни было больные люди. Она все боится заразиться. А Понятовский поляк? – спросил снова Дивов.

– Да.

– Каким же образом он попал в английское посольство?

– Да его, Иван Иванович, при каком хочешь посольстве и куда хочешь пошли. Говорят, он прекрасно не только по-польски, но и по-русски, по-французски, по-немецки, по-английски, по-итальянски и даже по-турецки говорит.

– Вишь ведь, какой молодец выискался! – перебил Дивов, внимательно присматриваясь к Понятовскому.

– Да мало того, какой он умница, какой ловкий, любезный, какой остряк! Недаром он всем так нравится, всех здешних барынь прельстил собою, а при нашем дворе всех с ума сводит, – добавил Чоглоков, жена которого состояла гофмейстериной при дворе великой княгини Екатерины Алексеевны.

– А до карт он, Николай Наумович, большой охотник? – спросил Дивов, любивший подыскивать новых хороших игроков.

– Кажется, что не очень, так себе, по временам играет. Он и сюда-то, наверно, приехал не из-за карт, а услышал о «принцессе», так и прикатил, тем более что принцесса считается его землячкою. Он вот до бабенок большой охотник, да и мастер по этой части, проберется всюду. – И Чоглоков, боязно осматриваясь кругом, начал что-то шептать на ухо улыбавшемуся своему приятелю.

– А что, он очень богат? Ведь польские паны очень богатые люди, – заметил Дивов.

– Богатого от тароватого, Иван Иванович, не скоро отличишь, а насколько я слышал, Понятовский не слишком богат, сравнительно с другими магнатами, зато у него самое знатное родство. Он родной племянник князей Чарторыжских. Отец его был отъявленным нашим врагом и постоянно подбивал турок к войне с нами.

– Сынок, кажись, пошел не в отца, – перебил Дивов.

– Да, он совсем не о войне думает, ему бы только тереться около юбок.

Чоглоков угадал цель приезда Понятовского к Дрезденше. Действительно, карточная игра не занимала молодого графа. Он с большим хладнокровием и с прежнею небрежностью продолжал ставить новые куши, несмотря на сделанный уже им большой проигрыш, и беспрестанно с заметным нетерпением оборачивался назад и поглядывал на запертые двери залы. Немало уже успел он спустить червонцев, когда отворились двери и в них вошла Клара в сопровождении Лихтер.

Заметно было, что они избегали потревожить своим приходом все более и более зарывавшихся игроков. Не подходя к игорному столу, они осторожно уселись на канапе. Но, должно быть, до слуха Понятовского дошло шуршанье шелковых робронов, надетых на широчайшие фижмы. Понятовский наскоро забастовал и подошел к Амалии Максимовне, которая представила его Кларе. Граф держал себя чрезвычайно почтительно перед этой девушкой, как человек европейски благовоспитанный, который в ту пору прежде всего отличался вежливостью в обращении с женщинами, какого бы звания они ни были, если только они являлись как хозяйки или как гостьи. Он умел приноровиться к беседе всякого общества, и тем легче представлялось ему это сделать в отношении к Кларе, и у них тотчас же нашелся общий предмет разговора – Варшава. Дрезденша, видя, что между новыми знакомыми завязалась оживленная беседа, вышла из комнаты, а вскоре после этого Понятовский предложил Кларе перейти в другую комнату под предлогом, что шумный разговор игроков и начинавшиеся между ними споры мешали их приятной и спокойной беседе.

Клара с полною готовностью исполнила его предложение.

В то время, когда она и Понятовский беседовали между собой, Дмитревский очень часто украдкой взглядывал на ту парочку и, казалось, был очень доволен не только своим громадным выигрышем, но и начавшимся сближением Клары с таким знатным и богатым паном, каким в Петербурге считали графа Станислава Понятовского.

Через некоторое время Клара переехала на другую квартиру с роскошною по тому времени обстановкою, и сюда ежедневно стал являться Понятовский, приезжая то по утрам, то по вечерам.

XI