Пагубная самонадеянность

Нас удивляет, что умные люди часто разделяют взгляды социалистов, но первое удивление быстро проходит, когда понимаешь, что те же умные люди склонны переоценивать интеллект. Им свойственно полагать, что всеми преимуществами и возможностями цивилизации мы обязаны сознательному замыслу, а не следованию традиционным правилам. Они уверены, что с помощью разума можно устранить все нежелательное, – путем еще более глубокого размышления, еще более целесообразных замыслов и «рациональной координации» наших действий. Поэтому-то люди одобряют идеи централизованного планирования и контроля экономики, которые лежат в основе социализма. Конечно, интеллектуалы будут требовать объяснений всем правилам, предписывающим, как себя вести, и будут неохотно признавать традиции (не важно, что традиции управляют сообществами, в которых им довелось родиться). Это приведет их к конфликту с теми, кто как должное принимает установленные правила поведения; по меньшей мере, об этих людях интеллектуалы будут невысокого мнения. Более того, они постараются пристроиться к науке и разуму (по понятным причинам) и к огромному прогрессу, которого достигли естественные науки за последние несколько столетий, – их же учили, что наука и использование разума и есть не что иное, как конструктивизм и сциентизм. В общем, им трудно поверить в существование какого-либо полезного знания, возникшего не в результате преднамеренных экспериментов, или признать ценность какой-либо традиции, кроме их собственной традиции разума. В подобном духе высказался один именитый историк: «Традиция чуть ли не по определению достойна осуждения, ее стоит осмеивать и порицать» (Seton-Watson, 1983: 1270).

«По определению»: упомянутый выше Барри (1961) хотел представить мораль аморальной и справедливость несправедливой по «аналитическому определению»; здесь Сетон-Уотсон пытается сделать то же с традицией, называя ее «по определению» достойной осуждения. Мы вернемся к этим словам, к «новоязу», в главе 7. А пока внимательнее присмотримся к фактам.

Все эти выпады понятны, но они чреваты серьезными последствиями, особенно опасными как для разума, так и для морали, когда предпочтение отдается не столько истинным плодам разума, сколько общепринятой традиции разумности. Она заставляет интеллектуалов не признавать теоретические границы разума, пренебрегать историческими и научными данными, оставаться невеждами в науках биологических, науках о человеке (таких как экономика) и проповедовать ложные представления о происхождении и функциях традиционных моральных правил.

Как и другие традиции, традиция разумности является приобретенной, а не врожденной. Она тоже лежит между инстинктом и разумом; и теперь необходимо тщательно исследовать вопрос – разумна ли, истинна ли традиция, превозносящая истину и разум.

Мораль и разум: несколько примеров

Чтобы не показалось, будто я преувеличиваю, приведу несколько примеров. Однако мне не хотелось бы, обсуждая миропонимание великих ученых и философов, проявить к ним несправедливость. Хотя то, что ученые высказывают свое мнение, подтверждает важность проблемы (состоящей в том, что философия и естествознание далеки от понимания роли наших основных традиций), – сами они не несут никакой ответственности за широкое распространение своих идей; у философов есть дела поважнее. Но не следует также предполагать, что их высказывания, которые я буду цитировать, были вызваны персональными аберрациями их именитых авторов либо являются оговорками: это последовательные выводы, логически вытекающие из прочно установившейся рационалистической традиции. И я не сомневаюсь, что кто-то из этих великих мыслителей действительно старался понять суть расширенного порядка человеческого сотрудничества – хотя бы для того, чтобы в итоге стать (пусть непреднамеренно) решительным противником этого порядка.