Пагубные страсти населения Петрограда–Ленинграда в 1920-е годы. Обаяние порока

Именно такие становились временными спутницами растратчиков, сбегающих от семей на юг или кутящих в кабинетах ресторанов. Конечно, многих из них скорее можно отнести к «содержанкам», но граница между проституткой и женщиной на содержании у богатого мужчины в глазах обывателя достаточно зыбкая, особенно если к пренебрежению добавляется зависть. Кроме того, для знающей себе цену проститутки с годами неизбежно наступал сезон распродаж, она становилась дешевле, и дорогие рестораны сменялись грязной панелью. Везло далеко не всем, и распространенным итогом жизни содержанки становились венерические болезни.

Посетители гостиницы «Европейская» в отдельном кабинете ночного ресторана. 1924 г. (ЦГАКФФД СПб. Гр. 5660)

Сифилис и гонорея были, видимо, даже более важной причиной внимания к проблеме проституции, чем борьба за нравственность. Значительная, если не большая часть статей в профессиональных медицинских журналах 1920-х гг. посвящены именно им, и проституция объявлялась важнейшей причиной их распространения. Судьба деревенской девушки, ставшей проституткой и сгинувшей в большом городе, отражена в следующих песенных строках:

Теперь в деревню не поеду,
Боюсь родных я заразить,
Я остаюся в Ленинграде
Проклятый сифилис лечить[262]

.

О том, что корыстным барышням скорее грозил сифилис, нежели богатство, сообщали даже комиксы на страницах рабочих газет. Например, на страницах «Листка рабкора» в 1925 г. опубликовали иллюстрированное стихотворение, посвященное работнице, которая ради дорогих нарядов продается богачу:

Для начала — много ль мало,
Пудрить нос Маруся стала.
Дальше ж — больше, говорят,
Стал прельщать ее наряд.
Разодетые девицы,
Их накрашенные лица
Возбуждают зависть в ней:
«Эх, одеться б так бы ей!».
На наряды ж деньги надо,
Дать не может их зарплата,
А соблазн порой велик.
Результат — нэпман старик.

Богатый нэпман заражает Марусю сифилисом, и на картинке мы видим девушку с отвалившимся от болезни носом.

Коли к жизни нет запроса
Кроме пудреного носа,
Коль увидишь в нем лишь свет,
Знай — его простынет след.

А на последней картинке изображен рабочий, выступающий на сцене и показывающий зрителям надпись на плакате: «Проституция — наследство буржуазии. Она унижает человеческое достоинство, отравляет душу и разрушает тело»[263].

Особо страстные публицисты описывали целые районы города как места, буквально пропитанные миазмами сифилиса:

Листок рабкора. 1925. 24 января. С. 2

«Вот у нас сейчас слово „сифилис“ получило право гражданства. Никого оно не шокирует и — как слово — не пугает.

Но мало — знать слово.

Надо еще понять, что за ним скрыто.

Надо знать, что сифилис — это — Лиговка, это — „Невский — ночью“, это — кабак, это — номера, торгующие под вывеской „гостиница“ приютом для свиданий…

Диспансер? Очень хорошо.

Но в нескольких шагах от него по панели разгуливает — „Дурная болезнь“.

Вон она идет, постукивая каблучками с зараженной папироской в накрашенных губах…

Прямо с этой панели можете ехать в диспансер.

На трамвае. За 7 копеек. Одна станция.

Ах, эта страшная панель, хранящая в себе источник заразы!

Когда профессора Н.И. Пирогова спросили:

— Как бороться с распространением сифилиса?

Он указал на трактир, мимо которого проходил со своим собеседником:

— Закройте этот „Дунай“!

На какой-то лекции врач-лектор высказал парадоксальное предложение:

— Если вдруг переловить ночью всех прохожих в районе Лиговки и пр. 25 Октября и переосвидетельствовать их, то сифилитиков окажется 90 %!

Девяносто — не девяносто.

Но — много.

Трактир „Дунай“ — чайнушки, пивнушки, кафе, номера — питает этот страшный процент.

И сама собой рождается формула:

— „Панель = пивная + чайная + номера = проституция = сифилис“…»[264].

«Будет, тварь, тебе ломаться, Раздевайся, пойдем спать»

Вопрос причин обращения к проституткам волновал советских врачей и общественных деятелей не меньше, чем причины выбора девушками порочного пути. Что же тянуло рабочего к продажной женщине? Той, которая «превращает ночь в день и день свой проводит в отупляющей подготовке к бессонной ночи. Она встречается только либо с такими же несчастными, как она, либо с мужчинами, которых она узнает в самые худшие, самые недостойные и низменные моменты их жизни. Она привыкает до одурения курить, пьянствовать и нанюхиваться кокаином»[265].