Палач приходит ночью

— Областной провод ОУН, — отчеканил Крук. — Пришли эти края от шушеры почистить.

— Так мы свои! — завопил пузан. — От Звира! Интенданты!

— Ага. Дезертиры! — обрадованно закивал Крук. — Я Старый, комендант полевой жандармерии областного провода.

Тут парочка вообще стала белее первого снега. Слава у палача Старого, имя и репутацию которого сейчас без особых церемоний присвоил Крук, шла впереди его. Да и вообще у военно-полевой жандармерии с теми, кто решил оставить стройные ряды УПА да и просто не выражал желания служить, разговор короткий — расстрел. Руки у каждого такого экзекутора по локоть в крови.

— Чем докажешь, что не кацап? — хмыкнул Крук. — Может, и пароль знаешь?

— Свобода, Винница, — тут же отозвался «пузан».

— Это я и без тебя знаю. Это отзыв. Ты пароль говори!

— Свобода, Львов.

Крук удовлетворительно кивнул. Все дело в том, что бандиты уже были осведомлены о КРГ — зубастых волках НКВД, рядящихся в овечьи бандеровские шкурки. Поэтому повысили конспирацию до небес, ввели постоянно меняющиеся пароли для контактов между своими. Вот эти балбесы-интенданты сейчас их и выложили…

А дальше все было просто феерично. В очередной раз я убедился в справедливости крылатого выражения «Наглость города берет».

У въезда в село Загоровка лениво подпирали штакетник двое вооруженных винтовками Мосина хлопцев, лузгающих семечки. Я произнес пароль, услышал отзыв. Все сработало. Хотел пройти мимо, но Крук напустился на часовых:

— Я комендант полевой жандармерии областного провода Старый. Представьтесь!

Бандиты всполошились, приняли стойку смирно, семечки полетели в сторону. Что-то оправдательно заблеяли.

— Назовитесь, — вновь потребовал Крук и, когда бойцы назвали свои клички, удовлетворенно кивнул: — Что и требовалось доказать. Одни дезертиры в этой сотне. Сдать оружие. Задержаны до выяснения.

К моему изумлению, оба бойца послушно протянули нам свои винтовки.

— Где командир? — напирал Крук.

— Так с головой сельским и с местным станичным в сельсовете совещаются.

— Остальные где?

— Так медицинский пункт экспроприируют.

— Зачем?

— Так лекарства нужны. Хворых и раненых в сотне много.

Наш отряд из полутора десятка человек беспрепятственно оказался в селе. Мы вломились в приглянувшийся мне дом, откуда был виден сельсовет, представлявший собой крепкое деревянное одноэтажное строение, походившее на контору еще польских времен. Хозяева нам слово лишнее сказать боялись — знали, что бандитам возражать опасно для здоровья. Мы обустроили там огневую точку.

Около сельсовета ошивался охранник — здоровенный украинец с вислыми усами.

История повторилась. Пароль-отзыв сработали. Крук велел:

— Теперь веди к сотнику.

— Сейчас доложу. Может, примет, — без всякого почтения отозвался часовой и шагнул в дом.

Ждать мы не стали. Шагнули следом, при этом я грубо отстранил вислоусого.

В доме вели добрый разговор четверо. Седой солидный полнотелый бандеровец в военной форме. Рядом с ним — совсем молоденький парень, по виду из студиозов, такие есть в каждой банде, обычно служат за пламенных пропагандистов. Два селянина: тот самый станичный, присматривающий от районного провода ОУН за селом, и председатель сельсовета, присматривающий за селом от советской власти, но на деле сразу же легший под бандитов. И обсуждали они вполне мирный вопрос — налог на содержание банды. На столе стояла немудреная закуска и неизменная бутылка с мутной жидкостью — еще ни одной их посиделки и совещания не припомню без самогона.

— Пируем, значит, — удовлетворенно кивнул Крук, нагло ставя ногу на лавку.

— А ты что за гусь? — хмуро посмотрел на нас седой.

— Повисишь на площади, узнаешь. Комендант жандармерии Старый. Ищу дезертиров с куреня Сизого. Говорят, у вас прибились. Доложите обстановку.

Седой напрягся, но сдаваться не собирался. Что-то вякнул в ответ нечленораздельное — вроде и не противоречил, но и не шел навстречу.

И тут Крук разыграл целое представление. Сыпал известными именами, угрожал, поощрял. Я аж сам заслушался.

В результате седой сотник размяк и стал потихоньку выкладывать все как на духу. Выяснилось, что в «Корни» он не входит, у них со Звиром просто договор о равноправном сотрудничестве. Но дела вместе делают хорошие.

— Чего-то не вовремя вы вылезли, — сказал уже более покладисто Крук, усаживаясь за стол и отведывая с кряканьем преподнесенную ему услужливым председателем сельсовета добрую стопку самогона. — Вон, НКВД шуршит по лесам.

— Медикаменты нужны, — пояснил сотник. — Для госпиталя.

— Нежные стали, — пожал губу презрительно Крук. — Без таблеток твои орлы, чай, не сдохнут.

— У нас там сам Звир, — заговорщически произнес сотник. — Может без лекарств и не вытянуть.

Тут у меня екнуло сердце. Вот он! Как говорится, не зря на огонек заглянули. Я аж зажмурился, представив, как вскоре буду держать на мушке эту нелюдь.

— Нашли лекарства? — деловито осведомился Крук.

— Нашли. Тут хороший медпункт. Фельдшера, правда, пришлось в распыл. А медсестричку с собой заберем. Ее с России прислали, так что пускай на Свободную Украину поработает. Потом позабавимся и грохнем.