Палач, скрипачка и дракон

Нильс не позволил боли затопить разум. Тут же поднял голову и увидел, что Сесилия направила коня на этого последнего стражника. Тот поднял винтовку, пытаясь защититься прикладом, но могучее копыто снесло эту жалкую преграду, и лицо стражника вмялось внутрь.

— Герр Альтерман? — крикнула Сесилия, остановив коня.

— Скачи! — крикнул Нильс, поднимаясь. — Прячься! Она где-то здесь.

В коридоре Нильс Энрику не видел, а времени у Фенкеля было не так много. Значит, затащил в одну из боковых дверей.

За спиной нарастает лавина голосов. Стражники несутся сюда. Умница Сесилия мигом оценила обстановку. Сорвала с головы корону и швырнула ее Нильсу.

— Удачи вам, герр Альтерман!

Нильс поймал корону здоровой рукой. Правая повисла безжизненным куском мяса, и только в локте чуть сжималась. Сунув корону в карман, Нильс подобрал пистолет и только успел вломиться в первое попавшееся помещение, как коридор наполнился людьми.

— Вот они! — слышались крики. — Видел хвост лошади!

Громыхнули выстрелы. Стражники, отчаянно голося, пробежали мимо. Нильс перевел дух.

— Как же долго я ждал этой встречи, герр Альтерман!

Резко развернувшись, Нильс понял, куда попал. Фехтовальный зал. Погруженный в темноту, разгоняемую одним-единственным факелом.

— Фенкель, — хрипло сказал Нильс и, прокашлявшись, повторил: — Фенкель! Почему ты не крикнул своим?

Фенкель стоял посреди зала. Энрика замерла перед ним. Она не могла пошевелиться — левой рукой Фенкель заломил за спину ее левую руку, а правой поднес к ее лицу горящий факел.

— А зачем? — удивился Фенкель. — Чтобы они тебя арестовали? Нет, скотина. Я сам хочу тебя убить. Но не сразу. Для начала… Что скажешь, если я сожгу всю кожу на лице у этой красотки? Ты ведь за ней так рвался, не так ли? Хочешь, я сделаю из нее «полумордую»?

— Рехнулся? — Нильс старался говорить спокойно, даже равнодушно. — Она-то здесь с какого боку? Это из-за меня ты стал таким. Что, будешь мстить ей?

Фенкель хихикнул и, верно, усилил нажим на руку, потому что Энрика застонала сквозь сжатые губы. Нильс крепче сжал левой рукой пистолет за спиной. Сделал несколько осторожных шагов к центру зала.

— Нет, Нильс, я тебе буду мстить, — шепотом заговорил Фенкель. — Я не дурак. Урод — да, но не дурак. И я хорошо разбираюсь в людях. Своя боль — ничто для тебя. А вот ее боль вывернет тебя наизнанку. Тебе даже меня жалко, придурок ты этакий! Тебе мерзко мстить, потому что ты готов расплакаться, жалея меня! А я хочу, чтобы ты меня ненавидел так же, как я тебя. Хочу сделать тебе так же больно. А потом я тебя убью.

Опять дернул, Энрика вскрикнула, инстинктивно подалась вперед, но тут же шарахнулась от огня. Фенкель тихо засмеялся.

Нильс старался подавить все чувства, но это было нелегко, потому что чувства кричали о том, что Фенкель прав! Он действительно нашел самый лучший способ отомстить. Но это значит лишь одно: нужно любыми путями заставить его в этом усомниться.

— Ты чего-то напутал, Фенкель, — покачал головой Нильс. — Я — палач, и я пришел сюда, чтобы вернуть в Вирту беглую преступницу. Понимаю, у принца на нее другие планы, но я больше не подданный Ластера. Власти Вирту уполномочили меня осуществить казнь. Хочешь сжечь ей лицо? Она заорет, и сюда набегут стражники. Все закончится ничем, Фенкель. Ты впустую потратишь свой шанс. Хочешь отомстить мне — сделай это, как подобает мужчине. Я убью тебя, а потом заберу преступницу и вернусь в Вирту. Впрочем, возможно, тебе и повезет.

Поверит или нет? Лицо Фенкеля исказилось отвратительной гримасой. Не то улыбка, не то оскал.

— Не умеешь врать, Альтерман, — проговорил он. — Если бы тебе было на нее плевать, ты бы зажимал рану левой рукой, а не держал бы в ней пистолет, надеясь меня подстрелить. Я знаю, что такое «Desert Eagle», Альтерман. Вести из него прицельный огонь при таком свете и раскладе — лучше не надо.

И ведь он был прав, проклятый злобный уродец! Ко всему прочему рука подрагивала. Не до прицельного огня, будь у него даже пистолет попроще, а не эта гаубица.

— Знаешь, что? — Нильс отбросил пистолет в сторону. — Ты прав. К Диасколу притворство. Палач из меня вышел отвратный. Я с самого начала позволил ей бежать.

— И вовсе не ты, — проскулила вдруг Энрика. — А Томмасо!

— А кто оставил Томмасо охранять выход? — посмотрел на нее Нильс. — Я знаю, как управлять своими людьми, Энрика, я не вчера на свет родился. И уж само собой разумеется, я бы не отправился обыскивать спальню на втором этаже, зная, что тебя только что огорошили отказом. Я знал, что ты внизу, знал, что ты притаилась за стеной. Знал и то, что должен отрубить тебе голову. Но, как я уже сказал, палач из меня вышел отвратный. И если кто и виноват в том, что мы здесь сейчас, то это я.

— Э, ты, кажется, про меня забыл! — окликнул его Фенкель.

Нильс перевел взгляд на стражника.