Палата на солнечной стороне. Новые байки добрых психиатров

Впрочем, я немного лукавлю. Большинство из нас, употребив таблетку бромдигидрохлорфенилбензодиазепина (теперь вы понимаете, почему врачи так не любят писать рецепт с этим длинным словом?), через полчасика успокоятся и уснут. А вот к человеку пожилому или же пациенту, чей мозг изрядно потрепан жизнью и всякими внешними и внутренними поражающими факторами, вместо сна могут прийти гости из альтернативной реальности. И затребовать зрелищ, игрищ и прочих позорищ.

Однажды к моей коллеге, Галине Владимировне, пришел на прием ее давнишний пациент. И пожаловался на головную боль. Учитывая, что голова у парня была неоднократно ушиблена, да так, что пару раз была задета не только кора головного мозга, но и, так сказать, его древесина, а также принимая во внимание то, что советы медиков беречь оставшееся тот понял по-своему и решил оное заспиртовать, доктор не удивилась. Просто спросила: болит с похмелья или на погоду?

– От недосыпа, доктор! – был ответ.

– Что, бессонница мучает? – с участием спросила Галина Владимировна.

– Вы не представляете, насколько! – вздохнул парень. – Двадцать таблеток феназепама на ночь – и почти без толку!

– Двадцать? – ужаснулась доктор.

– А меньше смысла вообще нет! – махнул рукой парень. – С двадцати я хоть под утро кое-как засыпаю. Правда, котики с собачками достали…

– Котики? – переспросила Галина Владимировна.

– И собачки. Лезут отовсюду, снуют по квартире – какой тут сон! И еще береза эта…

– А береза-то что? – не поняла доктор. – Тоже по квартире бегает?

– Вы в своем уме? – удивился парень. – Чем она бегать будет? Она просто растет!

– Это у вас галлюцинации, – сказала Галина Владимировна. – Нельзя столько феназепама кушать.

– Котики – галлюцинации? – удивился пациент.

– Да! – твердо сказала доктор.

– И собачки?

– И собачки!

– И береза?

– Сейчас я вам выпишу рецепт. – Галина Владимировна достала бланки. – Это галоперидол, он как раз от галлюцинаций. Через неделю придете на прием, расскажете, как идет лечение.

Через неделю парень честно явился на прием, чуть повеселевший, но все с той же головной болью от недосыпа.

– Как идет лечение? – спросила Галина Владимировна.

– Ой, уже лучше! – радостно ответил парень. – Правда, я пить таблетки не стал.

– То есть как это – не стали? – не поняла доктор.

– А я их с собой под подушку кладу! – успокоил ее пациент.

– И что? – сделала большие глаза Галина Владимировна. – Помогает?

– Конечно, помогает! – уверенно отрапортовал парень. – Когда появляются котики и собачки, я сую руку под подушку – а там галоперидол!

– И?

– И сразу вспоминаю, что это галлюцинации! И лежу себе дальше спокойно. Ну, бегают себе – и пусть бегают. Я вот только хотел у вас уточнить…

– Уточняйте, – разрешила Галина Владимировна.

– Котики – это галлюцинации?

– Галлюцинации.

– И собачки?

– И собачки.

– А береза?

– Далась вам эта береза! – не выдержала Галина Владимировна. – Ну растет себе и растет!

– Так она каждую ночь посреди моей кровати растет! – возмутился парень. – Знаете, как я задолбался ее каждую ночь рубить!

– И только под утро засыпаете? – спросила доктор.

– Только под утро.

– И заранее, вечером, пьете феназепам?

– Двадцать таблеток, – кивнул парень. – Иначе как я под утро усну!

– Так. Все. Меняем тактику, – потерла виски доктор. – Вот направление в стационар. Заодно и отоспитесь. Ни котиков, ни собачек.

– А берез? – на всякий случай уточнил пациент.

– Никаких берез! – твердо ответила доктор. – В наших больничных койках им не климат!

Эфиопская мать с детонатором

Помнится, читал мельком одну статью, в которой военные сравнивали: какой из языков наиболее краток и при этом несет больше полезной информации. Применительно к их, армейским, условиям быта, естественно. Оказалось, что русский язык вовсе не на первом месте. Но тут аналитики делали важное примечание: в экстренной, нештатной ситуации эти русские переходят на мат. И тогда фразы становятся в разы короче, а их информационная насыщенность – в разы больше!

Однажды спецбригада во главе с Денисом Анатольевичем отправилась на вызов. Диспетчер передал слова старушки, матери пациента, дословно: «Опять этот олигохрен озорует!»

На месте удалось узнать, что никаких олигохренов тут и близко не росло, просто сын, здоровенный мужик пятидесяти с гаком лет, года полтора назад перенес инсульт. И с тех пор время от времени бывает в печали. А домашняя утварь от такой печали почему-то летает, падает и всячески приходит в негодность.

К моменту прибытия спецбригады, впрочем, печаль мужика немного отпустила. Во всяком случае, он был не против поговорить за жизнь. Одна беда – после инсульта у него развилась моторная афазия, и он почти не мог говорить. Почти. Кроме пары крепких выражений.

– Как вас звать? – спросил Денис Анатольевич.

– Эфиоп твою мать! – виновато развел руками мужик, показывая, что он и рад бы сказать, да вот хрен… то есть афазия мешает.

– Митька, нормально с доктором говори! – прикрикнула мать.

– Детонатор! – привычно отмахнулся от нее Митька (ну, вы поняли, что за детонатор).

– А лет вам сколько? – спросил Денис Анатольевич.